Из жизни "Красной императрицы"
Часть 1

Пекин осенью 1974 года. Синеет небо, город заливают яркие лучи солнца. В полдень еще жарко, но уже не почет, а ближе к сумеркам нет-нет да и налетит прохладный ветерок. Раньше пекинцы любили такими вечерами выходить из душных помещений и собираться во дворе - бывало, усядутся на низких скамейках и неторопливо беседуют, наслаждаясь прохладой, коротая ночь.

Но в последние годы все переменилось, тоска и тяжелая усталость овладели сердцами, люди замкнулись, ушли в себя. Живя бок о бок в одном дворе или общежитии, они боялись говорить друг с другом, особенно при дневном свете. Дворы затихли и опустели. Не звучит смех, смолкли песни, слышится лишь однообразный сухой стрекот цикад.

Нет покоя и в семьях - подростки, вступив в отряды цзаофаней, часто отрекались от своих родителей. Родные братья становились членами враждующих группировок. И тогда дома не утихал шум стычек и перебранок, а взрослые молча жались, но углам, не решаясь вмешаться. Но находились такие, которые, не боясь ярлыка "монархист", принимали сторону репрессированного отца или матери. Они были особенно осторожны, не осмеливались говорить в полный голос даже у себя дома. Теперь люди не столько разговаривали, сколько шептались за плотно затворенными окнами. А сколько носилось самых невероятных слухов! Благодаря этому разные новости, вести об очередных политических решениях распространялись с магической быстротой - наверное, ни одна информационная служба в мире не обладает такой оперативностью.

Цзэн Фань медленно возвращалась с работы к себе в общежитие. Вспоминая прошедший день, она никак не могла отделаться от чувства неясной треноги. Сегодня первый день, как она вышла на работу после командировки и сразу почувствовала, в отделе творится что-то неладное. Ни с кем из коллег она! не была по-настоящему дружна, но они всегда относились к ней ровно и приветливо. Сегодня же их будто подменили, они как-то подозрительно косились в ее сторону, явно избегали разговаривать с ней. С чего бы это? Неужели из-за того дурацкого случая на юге?

Однажды поздним вечером к Цзэи Фань неожиданно явился один ответственный работник. Плотно затворив за собою дверь, он, таинственно понизив голос, спросил:
- Говорят, супруга Председателя Мао, руководительница Цзян Цин, встречалась с американской журналисткой? Вам не приходилось слышать об этом в Пекине?
Она удивленно вскинула брови:
- Разве это секрет? Никто не делал из этого тайны, было сообщение в "Жэньминь жибао".
- Значит, это правда? Вы знаете, сейчас привлекают за распространение слухов, и, говорят, и Пекине особенно строго.
- Но это было на самом деле, я сама присутствовала.
- Гм, вам не мешает быть м... м... более осмотрительной. Цээн Фань бросило в жар, молнией пронеслась мысль о возможной провокации.

Боже, как тяжело от постоянно гнетущего страха, этой вечной необходимости быть настороже!

Цзэн Фань шла по улице, вглядываясь в лица прохожих - нахмуренные, погруженные в свои заботы и дела. Если и улыбнется кто, то не иначе, как с горечью. От малейшего толчка, любого неосторожного слова люди вспыхивают, как порох, и сразу раздается площадная брань, сжимаются кулаки, в глазах вскипает ненависть. Видно, причиной этому накопившиеся усталость, отчаяние и угнетенность. Но почему мы стали такими? Ведь, кажется, еще совсем недавно нас объединяли общие цели. Звучали высокие слова о необъятных просторах родины, о нашей уникальной культуре, о величии революции. 

Реяли знамена, славили имена героев-революционеров. Почему все так резко изменилось? Что будет с нами дальше?

Войдя в общежитие, Цзэн Фань увидела идущую навстречу Сяо Фань. Она уже остановилась, чтобы поздороваться, но та вдруг, словно убегая, быстро шмыгнула в дверь. Что это? Они с ней не были закадычными подругами, но уже много лет жили в одном общежитии, вместе мыкались год с лишним в "школе 7 мая" ', вроде бы всегда ладили. В прошлый раз, когда она вернулась из командировки, Сяо Фань первая выбежала к ней навстречу.
- Говорят, ты теперь чуть ли не главная наперсница Цзян Цин? Вот здорово! Как это тебе удалось?
Видно, и вправду что-то произошло, раз она шарахается от нее, как от чумной.

Едва Цзэн Фань переступила порог квартиры, навстречу поднялась соседка, переводчица Сюй Цзя. Она молча взяла Цзэн Фань за руку, провела в дальнюю комнатку, плотно закрыла дверь и только тогда тревожно спросила:
- Слыхала? Пропали бумаги с записями бесед Цзян Цин и Льюис. Сегодня меня вызывали в политуправление. Скорей всего, нащупывают, через кого могла произойти утечка информации. В отделе невероятная паника.
- Что ты говоришь? Как они могли пропасть? Ведь мы все запирали! Послушай, говорят о каком-то преследовании за слухи. Никак не возьму в толк, о каких слухах речь?
- А дело вот в чем. Пока ты была на юге, здесь стало известно о встрече Цзян Цин с американкой, и ее высказывания о романе "Сон в красном тереме" восприняли как новые указания руководительницы по изучению классической литературы. Их начали переписывать, распространять по школам. Но тут неожиданно узнали, что ЦК партии критиковал недостаточную политическую выдержанность бесед Цзян Цин. Сразу все сведения о выступлении руководительницы объявили ложными, а тех, кто читал и переписывал его,- распространителями слухов.
- Но как можно факты превратить в "слухи"? Полнейший абсурд!
- Что и говорить! И сама понимаешь, все подозрения в первую очередь пали на наш отдел - ведь мы редактировали и хранили документы.

- Да, но мы соблюдали полную секретность! В чем они могут упрекнуть нас?
- И что удивительно, у мисс Льюис в Америке также выкрали бумаги, привезенные отсюда. Правда, вроде бы их уже нашли работники ФБР.
- Эту историю я уже слышала. Знаешь, мне она кажется сомнительной. Вообще эта Льюис - темная лошадка. Наверняка здесь какая-то двойная игра. Ведь она могла и сама отнести бумаги в ФБР, имея с ними предварительную договоренность. Ладно, ты, Стой Цзя, не волнуйся. Во всяком случае, наша совесть совершенно чиста. Ведь те документы, которые редактировали мы с тобой, на месте?
- Цзян Цин забрала их из отдела.
- Так, значит, все же забрала? - тревожно переспросила Цзэн Фань.
Наутро ее вызвали в политуправление. У чиновника, сидевшего за столом, вместо лица - застывшая ледяная маска. Однако Цзэн Фань старалась держаться спокойно, ведь за ней нет никакой вины.
- По неясным пока для нас причинам,- без предисловий начал хозяин кабинета,- стремительно расползаются слухи о встрече руководительницы с американкой.- Он выжидательно посмотрел на сидевшую перед ним женщину.- Но сейчас у нас разговор о другом.
Цзэн Фань молчала - реплика вроде не предполагала ответа.
- Нам известно, что часть материалов хранилась под вашей ответственностью. Скажите, не говорили ли вы о них кому-нибудь? Все ли у вас в сохранности?
- Перед отъездом я заперла все материалы в шкафу, потерять их не могла. А что до разговоров, то я никогда не страдала болтливостью.
Она отвечала коротко и сухо, знала - с людьми такого рода откровенничать опасно.



Цзян Цин (р. 1915 г.) -супруга Мао Цзэдуна (с 1938 г.). В 1966- 1976 гг.-заместитель руководителя Группы по делам культурной революции. В 1969-1976 гг.-член Политбюро ЦК КПК. После смерти Мао Цзэдуна исключена из партии, снята с постов, в 1981 г. приговорена к смертной казни, в 1983 г. высшая мера заменена на пожизненное заключение (здесь и далее прим. переводчика).

"Школы 7 мая", согласно указанию Мао Цзэдуна от 7 мая 1966 г., были созданы как поселения для перевоспитания физическим трудом кадровых работников и интеллигенции.
"Сон в красном тереме" - роман Цао Сюэциня (XVIII в.), шедевр китайской классики.

Вернуться в оглавление книги
У Вас есть вопросы по повести? Давайте обсудим их на форуме !

Перевод с китайского З. Ю. Абдрахмановой
Автор - Ле Синь
Из книги "Китай в лицах и событиях", М., 1991,