|
|
 |
 |
|
|
НА ТРОПИНКЕ, УСЫПАННОЙ ЦВЕТАМИ... Часть вторая Глава 5 Отец попросил ее помочь ему перенести обеденный стол из коридора в его комнату. Он так много всего накупил! Стол был весь заставлен мясом, рыбой, креветками и разной другой снедью. Похоже, что сегодня он пригласил гостей. Вокруг стола отец расставил пять стульев, а на стол поставил пять пар палочек красного лака, пять рюмок, супницу с бульоном и пять чашек. Сегодня у них будет настоящий банкет! - А кто придет к нам? -спросила Бай Хуэй. - Ты всех знаешь, -сказал, улыбаясь, отец, но больше ничего не стал говорить. Бай Хуэй варила на кухне рис и пыталась отгадать, что же произошло. В дверь постучали, отец пошел встречать гостей. Бай Хуэй увидела полного, крепкого сложения человека. В правой руке он нес большую сумку из синей материи. Бай Хуэй сразу же узнала в нем дядюшку Ли. Он работал вместе с отцом на фабрике -был там начальником гаража. Следом вошли два худых человека. Один из них лысый, высокого роста, в больших круглых очках, опрятно одетый. Войдя в дверь, он снял очки и принялся их протирать. Другой был низкого роста, почти совсем седой, с лицом, изрезанным глубокими морщинами, словно растрескавшаяся глина. Он немного прихрамывал на правую ногу. Увидев Бай Хуэй, они оба очень обрадовались. Хромой мужчина сказал: - Ого, это же маленькая Хуэй! Девушка с Великой стены! Ты когда приехала? Бай Хуэй поняла, что этот человек знает ее, но никак не могла припомнить, кто он. - Ты почему не здороваешься с гостями? Забыла их?- сказал Бай Хуэй отец. -Это же дядя Чжан! А это главный инженер Фэн. Ну и забывчивая же ты, дочь! Прошло-то всего несколько лет! И тут Бай Хуэй сразу все вспомнила. Хромой мужчина был дядя Чжан, заместитель директора фабрики, а его спутник- главный инженер фабрики Фэн, оба старые коллеги отца и его близкие друзья. Но как они изменились! У дяди Фэна волосы прежде были совсем черными, а теперь их вовсе не стало! Ну а дядю Чжана вовсе не узнать! Волосы его совсем поседели, морщины на лице были еще глубже, чем у отца. К тому же, как помнила Бай Хуэй, раньше он не хромал! А вот почтенный Ли остался таким, каким был,-его она сразу же узнала. Смеясь, гости вошли в столовую. Дядя Чжан поставил на стол свой портфель, открыл его, сунул в него руку и таинственным тоном сказал: - Вы не бойтесь, сейчас они в нашей власти!-и вытащил оттуда четырех больших крабов, перевязанных нитками. - Глядите, какие жирные! Не много, не мало, а как раз все четыре! Ну-ка, Хуэй, положи их в кастрюльку и свари их нам побыстрее! Вскоре крабы были сварены и выставлены на большом блюде-красные, словно четыре большие хурмы, пышущие жаром. В бокалы налили вино, все расселись, и пир начался! - Для начала съешьте-ка моих четверых!-воскликнул дядя Чжан.-Маленькая Хуэй, ты кого будешь есть? Дядя Чжан тебе подаст. - Как-кого? -не понимая, спросила Бай Хуэй. - Ты что, не поняла? -Дядя Чжан удивленно посмотрел на нее. Она действительно не понимала. Отец сказал со смехом: - Почтенный Чжан, она еще ничего не знает! Она ведь работала далеко в степи и только что приехала. Я обещал ей рассказать сегодня за ужином, да пока не успел... - Ну, почтенный Бай, к чему такая скрытность!- воскликнул дядя Ли.-Малышка Хуэй, я сам тебе расскажу: эти четыре негодяя... Дядя Чжан закрыл рот дяди Ли ладонью и перебил его: - Почтенный Ли, не надо, я ей расскажу... - Нет, лучше я...-попытался вставить слово дядя Фэн. - Нет, нет, я расскажу ей все сам! -сказал отец. Все согласились. Пусть отец сам расскажет дочери, - Они...-Голос отца от волнения дрожал. -Кончено, их скинули! Навсегда скинули! - Кого? -спросила Бай Хуэй, и глаза ее округлились. - Ее! Его! Его! И его! -Дядя Чжан ткнул пальцем в лежавших в тарелке разодранных крабов. - Ну и ну, уж так все ясно сказано, а она не понимает! - На раскрасневшемся от вина лице дяди Ли было написано глубокое волнение. -Цзян Цин, Чжан Чуньцяо, Яо Вэныоань, Ван Хунвэнь! Четыре негодяя! Эта новость была как гром среди ясного неба! Бай Хуэй изумленно посмотрела на отца. Отец натруженной ладонью вытер глаза, сказал: - Да, дочка, это правда! В нашем городе, наверное, уже нет никого, кто бы не знал об этом. Дня через два-три будет большой праздник! - Праздник, праздник, большой праздник! -выкрикнул дядя Чжан с волнением в голосе. -Сегодня у нас праздник накануне праздника! Ну как, маленькая Хуэй, ты кого съешь? Съешь-ка Цзян Цин! Так, вот она! -И большой краб, у которого еще оставалось пять ног, очутился в чашке Бай Хуэй. Дядя Чжан продолжал: -Ты ведь знаешь художника Ци Байши! Во время антияпонской войны он нарисовал картину "Крабы". На картине были нарисованы четыре больших краба, а надпись на ней гласила: "До каких пор мы будем терпеть ваши бесчинства?" Так он заклеймил бесчинствовавших на нашей земле японских захватчиков. А сейчас мы теми же словами клеймим четырех злодеев, терзавших партию и народ! "До каких пор мы будем терпеть ваши бесчинства?" Час настал! Теперь им оторвали клешни, они уже не смогут мучить людей! Бай Хуэй уставилась на эти страшноватые, разорванные на части существа. - Сколько зла причинили эти негодяи за десять лет! - продолжал дядя Чжан. -Скольких казнили, скольких замучили! Революционеры старого поколения в смертельном бою, под градом пуль, во вражеских тюрьмах не погибли, а они их погубили! А они еще выставляли себя самыми большими революционерами. Как будто, кроме них, все остальные- контрреволюционеры! - Они хотели, -подхватил отец, -переделать нашу партию на фашистский лад! Своей крикливой демагогией они пытались заставить людей поверить и покориться им. Своими трескучими революционными фразами они хотели обмануть народ, обмануть молодежь... Мы люди, прошедшие через огонь революционной войны, мы знаем, как было раньше и как стало сейчас, знаем, что такое революция. А знают ли это дети? Они не призывали детей изучать прошлое, не призывали детей учиться. Для чего они это делали? Не для того ли, чтобы захватить власть? Только ради достижения своих корыстных целей они почти погубили Китай! Вы подумайте! От них пострадали целых три поколения людей! Старшее поколение из-за них поседело, у нынешнего поколения они отняли лучшие годы жизни. Ведь то была как раз пора его расцвета! А молодые люди? В голове у них много тумана, поставить все сразу на место будет совсем не просто... Бай Хуэй сидела потрясенная, с ее лица даже не сошло удивленное выражение. Взволнованные слова отца и дяди Чжана открыли ей, где правда и где ложь. Как бы ни сомневалась она прежде, как бы много ни было скрыто от нее, все теперь прояснилось. Она словно пробудилась от сна. - Мерзавцы! -застучал по столу дядя Чжан. -Из-за того только, что они задурили молодежи головы, уже можно сказать, что их "преступления вопиют к небесам"! Что стало с некоторыми молодыми людьми из-за их подлого вранья? Без идеалов, без ответственности, без знаний. И сердца у них ожесточились! Они били людей палками так спокойно, словно это не люди, а ком земли. Взгляните, только взгляните! - Он закатал вверх правую штанину, обнажив багровые шишки на ноге. -Вот как они меня избили. Раны начали гноиться, и меня повезли в больницу. Знаете, что они говорили мне по дороге? "Вот подлечат, и мы тебя снова отдубасим!" А их главарь кричал: "Ты сам себе уготовил такую участь. Ты посмел оскорбить революционных цзаофаней, и за это мы разобьем твою собачью башку! А потом я скажу, что ты сам разбил голову о стену". Вы только послушайте! Злые, как волки, но еще и трусливые, -боялись, что придет день, когда им придется держать ответ. Как же сегодня им смотреть мне в глаза, смотреть в глаза людям? - Он обернулся и сказал Бай Хуэй, которая слушала его затаив дыхание: -Ты думаешь, я сломлен? Нет, твой дядя Чжан все такой же! Любит говорить правду, не покорился. Так было даже тогда, когда я попал им в лапы и по моей спине гуляла дубинка. А твой отец еще крепче нас. Несколько месяцев тому назад, во время кампании против "адвокатов правого уклона", они чуть было его не избили. Твой отец боролся с ними бесстрашно, ничего им не прощал! -Его голос стал совсем сиплым. Повернувшись к отцу Бай Хуэй, он продолжал: -Твоя дочь -хорошая девушка, совсем не такая, как те люди. Я верю, что правильно мыслящих людей среди молодежи большинство. Выдержав борьбу с теми интриганами и злодеями, они должны были многое понять. Теперь их будет нелегко одурачить! Давайте, товарищи, выпьем за Бай Хуэй, пожелаем нашей молодежи счастья! Ну, маленькая Хуэй, не смотри на меня так оторопело! Бай Хуэй медленно подняла свою рюмку. Вдруг она почувствовала, что вокруг нее все закружилось -и стол, и люди, и даже пол под ногами. Рюмка выпала из ее рук, вино разлилось по скатерти. - Она ведь никогда раньше не пила вина, -сказал отец. - Дочка, пойди полежи у себя. Бай Хуэй с трудом встала из-за стола и ушла в свою комнату. В ушах ее звучали слова дяди Чжана, но она уже не могла разобрать, о чем он говорит. Гости разошлись только поздно ночью. В коридоре дядя Чжан приставил палец к губам и сказал: - Тес! Не разбудите малышку Хуэй, она, наверное, спит. - Будь спокоен! Не разбудим, -отозвался дядя Ли. Отец проводил гостей, закрыл дверь. Захмелевший, в веселом расположении духа, он прошел нетвердой походкой в комнату дочери. Ему хотелось высказать ей все, что в нем накопилось, но дочери в комнате не оказалось. Он вышел в коридор и дважды позвал ее. Двери кухни и ванной комнаты были открыты, внутри никого не было. Он снова походил по квартире, несколько раз позвал ее, но не услышал ответа. В полном недоумении он снова зашел в комнату дочери и вдруг заметил, что на полке у изголовья кровати лежат два листка бумаги. Один из них был раскрыт, другой, сложенный вчетверо, был без адреса. Он схватил записку дочери, и тут же хмель выветрился у него из головы -вот уж не думал он, что получит такое письмо. "Папа! Дорогой папа! Я называю Вас так в последний раз! Если говорить правду, я не имею права так называть Вас, я недостойна быть Вашей дочерью, не оправдала надежд, которые вы с матерью возлагали на меня. Я -преступница! Вы многого обо мне не знаете. В начальный период движения я собственными руками избила одну женщину, хорошую женщину, образцовую учительницу. Она умерла. И хотя не я убила ее, но я била ее-и мне нет прощения. Правда, в то время я искренне думала, что делаю это ради революции и что так и должны поступать настоящие революционеры. У меня не было злого умысла (я прошу Вас понять это). А потом я раскаялась! Я страдала! Я знала, что совершила преступление, но никто не пришел спросить с меня за содеянное, как будто если делать вид, что ничего не случилось, то все сойдет с рук. Я так не могла! Хотя никто не призывал меня к ответу, у меня есть вина перед собственной совестью, перед справедливостью! Да, я преступница! Но я не могу понять: как можно во имя революции причинить революции вред? Как можно с чистой и искренней душой очутиться в пучине преступных злодеяний? Хотя я догадывалась, что прислуживала политическим обманщикам, у меня не хватало мужества разобраться во всем до конца. Теперь я наконец все поняла. Я была пешкой в руках гнусных злодеев. Они одурманили меня, и я тянулась за ними. Они использовали меня для своих целей, а когда я стала им не нужна, они отшвырнули меня, как сломанную игрушку. Как я ненавижу себя! Я все думала о том, как смыть с себя грязь моего преступления, моего позора. Я думала целых десять лет, но так ничего и не придумала! А сегодня, когда снова восторжествовала правда, как могу я смотреть в глаза Вам, дяде Чжану и другим честным людям? У меня нет выхода! Кого же мне винить? Себя? Или тех обманщиков? Но какой смысл их обвинять? В любом случае со мной кончено! Я уезжаю... Я решила... Я не хочу говорить вам, куда я уеду, а Вы не ищите меня, у Вас нет дочери! И прошу Вас -никогда больше не вспоминайте обо мне... До свидания, милый папа! Мне бы очень хотелось стать достойной Вас и мамы! Маленькая Хуэй". Внизу была приписка: "Второе письмо предназначено для товарища Чан Мина. Он живет в доме тридцать шесть по улице Хэкоудао. Поручите Ду Инъин отнести ему это письмо. Ду Инъин может вам рассказать о нем". Отец сломя голову выбежал на улицу, стучался в ворота домов, бежал по галереям и лестницам, в конце концов остановился посредине темной улицы и стал что было сил звать дочь. Его голос звучал пугающе громко в ночной тишине: - Малышка Хуэй! Где ты! Вернись скорей! Вернись! На следующий день, еще до рассвета, город разбудил грохот барабанов. Люди встали ни свет ни заря и вышли на улицу. Вскоре все улицы и переулки заполнили колонны демонстрантов. Никто не формировал колонны, никто их не направлял, никто не отдавал приказаний. Праздничные шествия начались сами собой сразу по всему городу. Сегодня первый день, как всем уже известный секрет был официально объявлен. Китайская земля вздохнула привольно, словно к ней еще раз пришло освобождение... Чан Мин, одетый в аккуратную синюю форму, вышел во двор своего дома, ведя перед собой чистенький велосипед. Его куртка была застегнута на все пуговицы, что придавало Чан Мину торжественный вид. Из-под куртки выглядывал белоснежный воротничок рубашки. Едва он подошел к воротам, как навстречу ему кинулась толстощекая, коротко стриженная девушка. Взглянув на номер, висевший на воротах, хлопнула юношу по плечу и спросила: - Вас случаем зовут не Чан Мин? - Да, а вы ко мне? - Меня зовут Ду Инъин. Помните, десять лет назад я одолжила вам курточку? Вы еще тогда... - Как же, конечно! -ответил Чан Мин. Он помнил это происшествие десятилетней давности так, словно это случилось вчера. - Бай Хуэй попросила передать вам вот это, -сказала Ду Инъин, протягивая Чан Мину записку. - Она вернулась? Ду Инъин не ответила. Чан Мин увидел, что глаза у нее покраснели. - Что случилось? -спросил Чан Мин. - Бай Хуэй пропала! - Как? Почему? Почему? - Ты прочти письмо! Может быть, она пишет про это? Она мне раньше говорила, она тебя... она тебя...-Ду Инъин осеклась, в ее покрасневших глазах снова появились слезы. Чан Мин лихорадочно пробежал глазами письмо: "Чан Мин! Ты два раза не простил меня. Я знаю, что ты и сейчас не простил меня, и не прошу у тебя прощения! Но я сейчас могу сказать тебе два слова начистоту. Мне уже не придется беспокоиться о том, как ты отнесешься к этому письму... Я люблю тебя! Если бы не тот случай, я могла бы стать твоей женой, а стала твоим врагом. Когда я во всем разобралась, даже когда я почувствовала, что совершила преступление, было уже поздно, ничего нельзя было спасти. Почему я не могу быть такой, как ты? Ты смог жить мужественно и правдиво, а я не смогла. А ведь и я могла бы стать хорошим человеком!.. Я вынуждена уйти, но для тебя тут нет ничего страшного- ведь мы давно уже расстались. Благодарю тебя за то, что ты спас меня. Я жалею о том, что доставила тебе неприятности, ну и, конечно же, люблю тебя по-прежнему... Хотя говорить об этом нет смысла. Вот и все, что я хотела тебе сказать. Прощай! Бай Хуэй". - Скажи, куда она могла уехать? Где она? -обратился Чан Мин к Ду Инъин. - Откуда мне знать? Ее отец вместе с друзьями искали до сегодняшнего утра и не могли разыскать. Я очень боюсь...-Ее мозг сверлила страшная догадка, но она не решалась ее высказать. - Нет! -решительно и даже как-то строго сказал Чан Мин. -Не может быть ничего такого! Я найду ее! -Сунув записку в карман, он вскочил на велосипед и выехал за ворота. Чан Мин с трудом пробирался сквозь колонны демонстрантов. К этому времени ликующие толпы заполнили весь город. Звонкий смех, веселые голоса, громкие крики и будоражащий грохот барабанов сливались в один оглушительный шум. Группы демонстрантов разыгрывали живые картинки, у них были причудливые наряды и размалеванные лица, как у театральных персонажей. Так они изображали четырех уже отброшенных историей шутов и злодеев. Ни на секунду не замедляя ход. Чан Мин жадно смотрел по сторонам. От бескрайнего человеческого моря у него рябило в глазах. Как ему хотелось разыскать Бай Хуэй, нырнуть вместе с ней в толпу и радоваться вместе с этими людьми, вместе с ними петь во все горло веселые песни... Он проискал Бай Хуэй все утро. Какие только улицы он не объехал, где только не побывал; а Бай Хуэй исчезла без следа. Когда наконец Чан Мин осознал, что понапрасну теряет время, в его сердце закралось уныние, энтузиазм его угас, он почувствовал смертельную усталость. Остановившись, он увидел, что заехал на какой-то пустырь. Перед ним находилась переправа Давань, над пристанью виднелись большие круглые часы. Он вспомнил, что именно здесь Бай Хуэй когда-то назначила ему свидание. В растерянности он подъехал к пристани, поставил велосипед под часами и поднялся на дамбу. Перед его глазами, как бесконечный живописный свиток, вилась полноводная река. Таявший п дымке горизонт, водная гладь, ярко сверкавшая на солнце, стаи птиц... Вдруг глаза его широко раскрылись: на песчаном берегу под дамбой стояла девушка. Это была Бай Хуэй! На песке виднелось кружево следов, а Бай Хуэй стояла посреди него. Ветер трепал ее волосы, куртку и брюки. Изредка она поднимала голову и смотрела вдаль. Совсем одна-только черная тень лежала рядом с ней. Чан Мину вдруг подумалось, что это коварный ветер, насланный злыми силами, пригнал ее на этот пустынный берег. И нужно раскрыть объятия, протянуть руку, чтобы помочь Бай Хуэй и таким же, как она, молодым людям сойти с их неверного пути. Надо помочь им извлечь урок из их ошибок. Чан Мин твердыми шагами спустился с дамбы и направился к Бай Хуэй... Бай Хуэй обернулась и увидела Чан Мина! Раскрыв трепещущие руки, она бросилась ему навстречу... Вернуться в оглавление книги |
| [ Вверх ] | | | ||||||||||||||||||||
|
|
|
|
|
