|
|
 |
 |
|
|
НА ТРОПИНКЕ, УСЫПАННОЙ ЦВЕТАМИ... Часть первая Глава 5 Сотни две школьников, словно табун испуганных лошадей, давясь и толкаясь, высыпали из школы Хунъянь на улицу. За ними следом, крича, бежала еще одна толпа школьников, с деревянными винтовками. Они швыряли вдогонку убегавшим обломки кирпичей, которые мелькали в воздухе, словно саранча, и падали в толпу. Преследуемые бежали что было сил, прикрывая головы руками. Несколько малолетних девочек расплакались и попали в плен к преследователям. И те, и другие были одеты в зеленую униформу, с красной повязкой на рукаве. На повязках у убегавших было написано: "Красная революционная армия". На повязках у преследователей выделялись два больших желтых иероглифа: "Искупление кровью". Несли они и большое красное знамя с такой же надписью. В последнее время в движении произошли перемены: среди его участников возникли разногласия по многим вопросам, и повсюду развернулись жаркие дискуссии, повсюду людям все труднее было разобраться в том, кто прав, кто виноват. Мысли oпутались, и уже не было возможности отличить врагов от своих, истину от лжи. Раскол стал перерастать в разброд, противоборство перешло во всеобщую враждебность. Хунвэйбины тоже не оказались цельным куском металла. На каждом заводе, в каждой школе они разбились на множество мелких групп. Повсюду стали расти, словно весенний бамбук после дождя, разные "организации масс". Все вдруг стало сложно, непонятно, запутанно... В это самое время Ма Ин вместе с частью школьников создала вые школы свой собственный отряд и назвала его "Красной революционной армией". Они напечатали складывавшийся вчетверо листок, где критиковался ревизионизм и были смешные рисунки. Еще они организовали охрану в центре города и помогали поддерживать порядок. И хотя они были немногочисленны, они имели обширные связи и немалое влияние. Хэ Цзяньго почувствовал себя ущемленным. Он заявил, что люди Ма Ин "обманом вербуют души", и назвал Ма Ин "злодейкой". Сам он создал центральный штаб цзаофаней и назвал его отрядом "Искупления кровью". Он по-всякому бранил Ма Ин, разными способами пытался одержать верх над "Красной революционной армией", но так ничего и не добился. Минул месяц, и страсти накалились до предела. Революционные организации каждого района и учреждения все старались вырвать власть из рук "стоящих у власти". По правилам "захвата власти", существовавшим в те времена, захват власти должен быть совершен совместными действиями всех революционных организаций. Но Хэ Цзяньго не известил "Красную революционную армию" о том, что он самостоятельно захватил власть. И вот сегодня люди Хэ Цзяньго пригласили людей Ма Ин для проведения совместного митинга по случаю "победоносного захвата власти". Члены "Красной революционной армии", лишь придя на митинг, узнали, что Хэ Цзяньго уже захватил власть в свои руки. Им предложили признать этот переворот. Приглашенные, конечно, отказались, началась словесная перепалка. Хэ Цзяньго был к этому готов, прибегнул к силе... "Красная революционная армия" не смогла оказать отпор и была изгнана из школы. Когда ее члены добежали до конца улицы, послышался крик: - Стойте, друзья! Мы же готовы вступить с ними в переговоры, зачем они применяют силу? Спасавшиеся бегством бойцы "Красной революционной армии" остановились. А остановила их маленькая скуластая девушка с короткой косичкой и раскрасневшимся лицом. Это была Ма Ин. Она храбро вышла навстречу преследователям. - Вы пригласили нас на собрание, -выкрикнула она. - Если есть разногласия, их можно обсудить. Зачем же бить людей? Зачем применять оружие? Но ее призыв не урезонил вошедших в раж бойцов отряда "Искупления кровью". В их рядах кто-то закричал звонким, как колокольчик, голосом: - Вы послушные сынки идущих по каппути, передовой дозор тех, кто возрождает капитализм, вас нужно бить. Хорошим людям нужно бить плохих! Люди из отряда "Искупления кровью" еще больше раззадорились. Вслед за тем в воздухе мелькнул увесистый кирпич и ударил в грудь Ма Ин. Ма Ин обеими руками схватилась за грудь, согнулась пополам и села посреди дороги. - Хватай Ма Ин! Хватай "Красную революционную армию"! Несколько человек из рядов преследователей ринулись к лежащей Ма Ин. Группа школьников из "Красной революционной армии" вышла навстречу, началась большая драка. Люди из отряда "Искупления кровью", встретив отпор, отошли назад -Вот тут бойцы "Красной революционной армии" заметили, что неподалеку на перекрестке стоит Бай Хуэй. Голова Бай Хуэй была повязана косынкой, на рукаве была повязка с надписью "Искупление кровью". Некоторые из "Красной революционной армии" стали кричать: - "Искупление кровью" притесняет массы, ей не отмыться от своих преступлений! - "Искупление кровью" ведет вооруженную борьбу, она не проявляет доброй воли! - Долой клику "Искупление кровью"! Эти только что побитые люди излили на Бай Хуэй всю накопившуюся в них злость. Громче других кричали те, кому досталось больше всего. Бай Хуэй не могла понять, что происходит. Одна коротко стриженная школьница крикнула: - Вот бесстыжая! Ее папаша-из идущих по каппути, а она затесалась в "Организацию масс"! Бай Хуэй вся затряслась от злости. Нет, она не позволит другим оскорблять ее отца. - Эй вы, заткнитесь! Вонючки! -крикнула она в ответ. В этот момент из толпы вышла Ма Ин. Держась обеими руками за грудь, она сердито сказала: - Бай Хуэй, ты все еще не пробудилась? Что делает Хэ Цзяньго? Он осуществляет буржуазную диктатуру. А ты попала в его шайку, стала его пособницей. Почему ты не хочешь вернуться к революционной линии председателя Мао?! - Врешь ты все! Мы бьем классовых врагов! Мы стоим за правду! Мы... Слова Бай Хуэй потонули среди гневных возгласов. Шум поднялся такой, что она не слышала собственного голоса. - Бей пособницу злодея, пусть она склонит голову и признает вину! - Хватай ее! Обменяем ее на наших людей, захваченных отрядом "Искупление кровью"! Несколько школьников из "Красной революционной армии" бросились к ней. Положение незавидное! Бай Хуэй повернулась и побежала к школе, ее преследователи постепенно отстали. Несколько кирпичей пролетели над ее головой, один камень сильно ударил по ноге. Не чувствуя боли, она подбежала к школе. Ворота школы были плотно закрыты. У ворот стояли ребята с деревянными винтовками. У ног их лежала груда кирпичей, черепков, пустых горшков и железные ядра, с которыми раньше занимались на уроках физкультуры. Бай Хуэй вошла во двор школы. На площадке перед школой никого но было. На помосте президиума висело большое красное полотнище с надписью: "Поздравляем участников торжественного митинга в честь захвата власти революционными цзаофанями школы Хунъянь". Над пустынной площадью развевался десяток красных флагов - они отбрасывали на землю дрожащие тени. Посредине двора высилась груда кирпичей. Вокруг валялись военные фуражки, рваная бумага, сломанные деревянные винтовки. - Бай Хуэй! Она поискала глазами того, кто окликнул се. Издалека к ней бежала девушка, это была Ду Инъин. Ее растрепанная коса раскачивалась из стороны в сторону, похлопывая се по бокам. - Куда ты запропастилась? -задыхаясь, спросила Ду Инъин. -Только что Хэ Цзяньго велел мне тебя найти, я бегала к тебе домой, а у тебя заперто и никто не открывает. Ты куда ушла? - Зачем я нужна? - Зачем? Да у нас тут только что такое стряслось! - сказала Ду Инъин. Глаза ее округлились, и стало еще заметнее, что ее левый глаз косит. - Да что у вас тут случилось? - В эти дни многие от нас откололись, перешли на сторону Ма Ин. Хэ Цзяньго совсем сдурел, подумал, что ты тоже перебежала. Я говорила, что такого не может быть, ведь он всегда верил в тебя. А Ма Ин - дрянь, она думает только, как бы самой возвыситься и всех раздавить. - Как же наши люди смогли уйти в "Красную революционную армию"? - Да поверили ее коварным речам. Ма Ин ведь умеет создавать общественное мнение. Она говорит, что Хэ Цзяньго осуществляет буржуазную диктатуру, угнетает массы и будто бы "бьет всех подряд". Что это политика, губящая партию! Чушь какая-то. Да для чего Хэ Цзяньго буржуазная диктатура? Неужто для капиталистов? Я гляжу, Ма Ин не только ненавидит Хэ Цзяньго, не только ему завидует, но она самая настоящая злодейка! Скажи, верно? Бай Хуэй промолчала. И Ду Инъин продолжила: - Только что произошло вооруженное столкновение. Ой, что тут было! Могли и убить кого-нибудь! Такие огромные кирпичи летали, некоторых чуть до смерти не пришибло. Два дня назад мы захватили власть в школе, пригласили "Красную революционную армию" на собрание, а те заявили, что мы сделали это в одностороннем порядке, не захотели захват власти признать. Ну а потом началась большая драка. Нас было больше, и мы быстренько с ними разделались. Ты не видела, что тут сегодня творилось! Меня чуть было не убили! Если так дальше пойдет, у меня опять будет плохо с сердцем. - А Хэ Цзяньго? - Он в административном корпусе, в центральной канцелярии. Зайди к нему. Он будет рад тебя видеть. Я пойду, дома дел по горло. Денька через два зайду к тебе, поболтаем, а? Девушки расстались, и Бай Хуэй пошла в канцелярию. В коридоре было полно народу, стоял невообразимый гвалт. Через большие окна в полумрак коридора врывались солнечные лучи, но внутри толпились черные тени. Бай Хуэй поглядела на теснившихся в коридоре людей. Среди них были пленники из "Красной революционной армии". Люди отряда "Искупление кровью", потрясая кулаками, поучали их. Те не хотели уступать и сердито огрызались. - Вы зачем в одностороннем порядке захватили власть? Мы этого не признаем! Даже кулаками и палками вы не заставите нас покориться! - А вы сорвали митинг, хотели сохранить власть, идущих по каппути. Напрасно стараетесь! Рычаги власти - в наших руках! - А мы провозглашаем: захват власти не достиг цели!- надрывно выкрикнул один из захваченных в плен людей "Красной революционной армии". - Значит, провозглашаете, что не достиг цели, так?-с угрозой в голосе заорал один из бойцов "Искупления кровью". - Вы что тут развонялись? Сердитый гул и злорадный смех смешались с бранью и угрозами по адресу "Красной революционной армии". Кто-то сорвал фуражку с одного из них и подбросил ее в воздух. Другие пустили в ход кулаки. Люди из "Красной революционной армии" кричали: - Вы ничем не отличаетесь от хулиганов! Если правда на вашей стороне, не сердитесь, а докажите это! Но сейчас не было никакой возможности рассудить, где была истина, а где ложь. Бай Хуэй ничего не сказала, протиснулась через толпу орущих и дерущихся людей и поднялась в центральную канцелярию к Хэ Цзяньго. Тот вместе с каким-то школьником просматривал лозунги и дацзыбао. Увидев, что в комнату вошла Бай Хуэй, Хэ Цзяньго бросил ей: "Садись!", повернулся и продолжал читать: - Добавьте еще одну строку: "Командир злодейской "Красной революционной армии" Ма Ин - организатор преступной контрреволюционной акции, направленной на срыв захвата власти". - Здорово сказано! -восторженно подхватил школьник. - Вот так-то! Сокрушая разбойников, сокруши их вожака; стреляя из лука, стреляй в сердце; целясь в мишень, целься в середину, а бьешь, так бей без пощады! -Хэ Цзяньго похлопал школьника по плечу и сказал хорошо поставленным голосом бывалого оратора: -Быстрее иди и напиши. Это объявление не позднее чем сегодня должно висеть на стене центрального штаба. Они остались в комнате вдвоем. Хэ Цзяньго сел за стол, наклонил голову и стал теребить висевший у него на груди свисток. В его отношении к Бай Хуэй не было ничего такого, о чем говорила Ду Инъин. Он явно давал понять Бай Хуэй, что недоволен ею. В углу комнаты стояло несколько свернутых знамен и деревянных винтовок. Вдоль стены выстроились канцелярские шкафы. Замки с них были сорваны, а дверцы заклеены крест-накрест полосками бумаги. Стены были сплошь залеплены всевозможными лозунгами, карикатурными изображениями каких-то людей и надписями с руганью по адресу стоящих у власти. Комната не отапливалась, и в ней было очень холодно, в воздухе пахло тушью. - Какова твоя политическая позиция? -Хэ Цзяньго впервые говорил таким холодным тоном - почти что тоном следователя - с Бай Хуэй. Не дожидаясь ответа, он приподнял голову и вперил в Бай Хуэй пронзительный взгляд. Ее белое лицо было бесстрастным, но в узких глазах как будто затаилось какое-то еще не высказанное, но твердое решение. Он только раскрыл рот, как Бай Хуэй встала, подошла к столу, сорвала с себя нарукавную повязку, скомкала ее и бросила на стол. Хэ Цзяньго вскочил как ужаленный, его стул отлетел к стене. Ухватившись обеими рукам за стол, он заорал: - Изменница! Ты капитулировала перед Ма Ин! _ Я не позволю тебе обманывать меня! Кто здесь изменник? Хэ Цзяньго схватил со стола красную повязку и что было силы замахал ею перед носом Бай Хуэй. - Ты зачем это сделала?! -вопил он. Бай Хуэй ничего не ответила. Резко повернувшись, отчего падавшая на грудь коса перелетела за спину, она скрылась за дверями канцелярии. Назавтра Ду Инъин пришла в гости к Бай Хуэй. Она весело болтала, делая вид, будто ничего не произошло, но в поведении ее чувствовалась какая-то натянутость, и было видно, что ее внешнее спокойствие давалось ей непросто. В конце концов она, словно сбрасывая с себя тяжесть, сказала: - Хватит, не буду тебе больше голову морочить. Хэ Цзяньго не велел говорить, что это он послал меня к тебе. А я не хочу кривить душой. Он послал меня разузнать, почему ты ушла из его центрального штаба. - Не знаю, -сказала Бай Хуэй, уставившись на ледяные узоры в окне. - Может, ты разуверилась в Хэ Цзяньго? Ты не обижайся на него за то, что он такой сердитый. У него в эти дни настроение неважное, вот он и злится! Для него это нормально. Борьба пошла ожесточенная, наших становится все меньше, а у Ма Ин людей все больше - как тут не беспокоиться? Хэ Цзяньго говорит... я тебе все скажу! Он вчера уже разведал, что ты не перешла на сторону "Красной революционной армии". Он подумал, что ты ушла из-за своего отца, боишься, что тебе выдерут косы, правильно или нет? - При чем тут мой отец? Большинство людей на фабрике поддерживают его. Он настоящий революционер. С тем, кто посмеет его тронуть, я сама разделаюсь! Выдрать мне косы? Пусть попробуют! - Тогда почему же? -тихо спросила Ду Инъин, увидев, что Бай Хуэй разгорячилась, и боясь задеть ее резким тоном. - Не знаю. -Бай Хуэй по-прежнему смотрела в замерзшее окно. - Ну, Бай Хуэй, почему ты не хочешь мне сказать? - Я действительно не знаю... У нее как будто и вправду была какая-то неясная, неосознанная причина. Ду Инъин смутилась. - Инъин, как ты думаешь, кто наши враги? - строго спросила Бай Хуэй. - Как же ты до сих пор не поняла? Контрреволюционеры! - А учителя все контрреволюционеры? - Конечно, не все. - А мы их всех разогнали! - Ну и что тут плохого? - не задумываясь, спросила в ответ Ду Инъин. - Мы должны считать их врагами или только товарищами, совершившими ошибки? - Ax, Бай Хуэй, вечно у тебя сложность на пустом месте! Что тут думать! Когда начинается революция, тут уже некогда разбираться! - Неправильно! Председатель Мао говорит, что главный вопрос революции - определить границу между врагами и друзьями... А еще он говорит: "Надо бороться словом, не надо бороться оружием", а мы что делаем? - Но разве можно церемониться в классовой борьбе? Революция - не званый обед, тут все средства хороши. Так почему бы и не применить оружие? - Ты не права! - резко возразила Бай Хуэй. -Хорошенько почитай произведения классиков и увидишь, что ты не права! Только сейчас Ду Инъин заметила, что на столике рядом с кроватью Бай Хуэй лежит стопка книг. Она подошла и проглядела: избранные произведения Маркса и Энгельса, книги Ленина и Мао Цзэдуна, история партии, несколько брошюр о диалектическом материализме, были и литературные произведения. Она наугад выхватила одно из них, очень старую книжку, на ее истрепанной обложке едва можно было разобрать заголовок: "Любовь к жизни". У нижнего края обложки четким почерком Бай Хуэй было написано: "Обратить внимание: это не вредная книга, а книга, которую любил Ленин". На столике лежал также дневник, и раскрытая страница его была густо исписана маленькими иероглифами. Ду Инъин без интереса положила книги обратно и шутливо сказала: - Да ты прямо ученая! Никак статью собралась писать? Я гляжу, ты хочешь создать свой собственный штаб, выдвинуть спою точку зрения. Я угадала? - Нет, я для этого не гожусь, -потупилась Бай Хуэй. -Я преступница... - Да что с тобой? Вот чудачка! Что ты тут городишь про свои преступления? Совсем спятила! Бай Хуэй промолчала, но Ду Инъин не терпелось узнать, в чем тут дело, и Бай Хуэй в конце концов открылась ей. Не потому, что Ду Инъин слишком уж настойчиво допытывалась. Просто в тот момент ей больше не с кем было поговорить. - Тогда я ничего не чувствовала, кроме гнева, не думала о том, что, если бить по-настоящему, можно покалечить человека. Я... Ду Инъин стало не по себе. Но она видела, что на плечах Бай Хуэй словно лежит огромный камень и ей не под силу нести его. Чтобы успокоить Бай Хуэй, она сказала: - Что ж плохого в том, что ты ударила врага? Когда Хэ Цзяньго допрашивал стоявших у власти, тоже не обходилось без крепкого тумака. Если их не бить, то разве они признаются? - Нет, мне кажется, я убила ту женщину! -сказала Бай Хуэй, страдальчески закрыв глаза. Лицо ее стало пепельно-серым. Ду Инъин поглядела на Бай Хуэй, и ее круглые глаза вспыхнули, точно ее озарила какая-то важная мысль. - Бай Хуэй, а та женщина, которую ты побила, была из какой школы? - Понятия не имею. В тот день было общее собрание более десяти школ, как я могу знать, откуда она была? - Как же ты потом не поинтересовалась? Бай Хуэй не ответила. А причина тому была одна: вдруг новости окажутся слишком плохими, даже непереносимыми для нее? - А после того, как вы ее побили, куда ее отнесли? - В сад, а что? На губах у Ду Инъин появилась загадочная улыбка, она сказала: - Подожди-ка. Скажи мне, а какого роста была та женщина? Бай Хуэй тут же принялась рассказывать: - Волосы короткие, с проседью, среднего роста, полная. Большие черные глаза, смуглокожая, довольно большой рот. - Стоило ей закрыть глаза, и облик учительницы сразу вставал перед ней. - Так это она! Ничего она не умерла, она жива! -сказала Ду Инъин. - Как, ты знаешь ее? - Она учительница иностранного языка из четвертой школы. Ее зовут... ее зовут... Эх, забыла как. Ма Ин должна знать, она раньше училась в четвертой школе. - А откуда ты знаешь, что я именно ее побила? - В тот день, когда было собрание, я находилась на площади! Меня с вами не было, и я смогла сесть прямо перед помостом. Та женщина стояла совсем близко. Она выглядела точь-в-точь как ты ее описала. - Ой, верно! А ты откуда знаешь, что она не умерла? - Затаив дыхание, она ждала ответа Ду Инъин. - Я зимой видела, как она шла по улице, а за ней шли два школьника. - Правда? -Ресницы Бай Хуэй широко раскрылись и радостно задрожали. - Я собственными глазами видела! Не могла ошибиться! Глаза Бай Хуэй наполнились слезами. Можно было подумать, что воскрес ее умерший родственник. Ду Инъин была удивлена. Она не понимала, как можно так огорчаться из-за подобного случая и как можно ликовать из-за такого пустяка. Утирая слезы, Бай Хуэй спросила ее: - Инъин, ты знаешь, что сделала та женщина? Ты была в тот день на площади и должна была слышать, в чем ее обвиняли. - Она? -Ду Инъин уставилась в потолок, пытаясь отыскать в своей памяти ответ на вопрос Бай Хуэй. - Она, по-моему, проповедовала образ жизни иностранной буржуазии, всячески отравляла учащихся. - Правда? - Ax, ты знаешь, память-то у меня слабовата. За эти несколько месяцев было столько собраний. Где тут запомнить! Бай Хуэй попросила Ду Инъин хорошенько все припомнить, но та плела что-то не слишком внушавшее доверие. Скорее всего, она просто что-то сочиняла на ходу, чтобы успокоить Бай Хуэй. Поэтому Бай Хуэй попросила Ду Инъин еще раз пойти и разузнать, что стало с учительницей. Ду Инъин с улыбкой посмотрела на Бай Хуэй и ничего не ответила. Потом она встала, попрощалась и сказала, что завтра попробует все разузнать и сразу же сообщит обо всем Бай Хуэй. Стоя в дверях, Ду Инъин спросила Бай Хуэй: - Ну как? Ты по-прежнему не хочешь вернуться в отряд "Искупление кровью"? Ну ладно! Знаешь, как переживает Хэ Цзяньго из-за того, что он нехорошо обошелся с тобой? Он вчера ко мне приходил. Весь расстроенный, даже глаза покраснели! Он просил меня уговорить тебя вернуться и очень жалел, что в тот раз погорячился. Мне его так жалко было! Ведь он наш старый боевой друг, зачем быть с ним такой строгой? Еще он сказал, что ты и Ма Ин разные люди. -Ду Инъин очень хотелось восстановить мир. - Ну что ж, надо повидаться! Я должна с ним поговорить. - Тон Бай Хуэй смягчился, лицо подобрело. Уходила Ду Инъин радостная оттого, что ей удалось и выполнить приказ Хэ Цзяньго, и помочь подруге избавиться от тревоживших ее мыслей. Шутки ради она с нарочито серьезным видом пожурила Бай Хуэй: "Психованная!" И с этими словами, отворив дверь, выскользнула на улицу. С тех пор как у Бай Хуэй вышел спор с Чан Мином, она на какое-то время словно потеряла опору. Несколько месяцев где-то глубоко в ее мозгу шевелились странные мысли-благородные, красивые, дерзкие, нелепые и фантастические... Всевозможные лозунги, суждения, взгляды, красивые слова и изощренные аргументы кружились в ее сознании, беспрестанно сталкиваясь друг с другом. Часто бывало так, что вещи виделись ей сразу с нескольких сторон. И надо было хорошенько подумать, где истина. Она не могла ни найти себе оправдания, ни опровергнуть себя. Она сама себе была и самоотверженным защитником, и беспощадным критиком. Она отрицала все подряд, а потом отрицала свои отрицания. С каким-то бесчеловечным упорством она выбивала у себя из-под ног опору... От всей этой сумятицы голова у нее шла кругом. Но она ничего не могла поделать с собой и только безвольно кружилась в круговороте обуревавших ее мыслей. Из-за этого сумбура в мыслях она часто не могла заснуть целую ночь. Иногда она вставала с кровати и шла босиком к портрету мамы и стояла перед ним; случалось, она обеими руками закрывала глаза. Спокойный взгляд матери порой становился ей невыносим. Ей чудилось, что в нем таится упрек. - Мама, прости меня, я недостойна быть твоей дочерью... В ее ушах громко звучали слова Чан Мина: "У тебя все мысли составлены из лозунгов, ты думаешь, что этих лозунгов хватит, чтобы прожить жизнь, а марксизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна, в которые ты так веришь, ты ведь хорошенько-то и не знаешь... Если не учиться и не размышлять, а рассчитывать только на энтузиазм и смелость, тебе будет казаться, что чем громче лозунг, тем он революционнее..." В конце концов она сказала отцу: - Дай мне ключ от книжного шкафа. - Там нечего сжигать. Одни произведения классиков, - ответил отец. - А я как раз и хочу прочитать эти книги! Она перетащила книги в свою комнату, жадно читала их, думала. Идеи в этих книгах, словно гребенка, причесали ее сумбурные, спутавшиеся мысли. Конечно, она не могла все сразу уразуметь и понять. Но она нашла в этих книгах ясные и убедительные указания о том, как относиться и к себе, и к тому, что ее окружало. Она отчетливо поняла: обезболивающее зелье, которым Хэ Цзяньго смазал ее ноющую рану, перестало действовать и рана снова разболелась. Теперь ей захотелось посмотреть, насколько эта рана глубока, насколько страшна и отвратительна... За эти дни она несколько раз виделась с Чан Мином. Оба не говорили о том, что у них на душе, боясь, что их конфликт еще более углубится. А у нее не хватило мужества рассказать Чан Мину о том, что ее мучило. Если Чан Мин узнает о том случае, как он будет относиться к ней? После спора с ним она уже могла легко предвидеть, что он скажет. От этого ей становилось тоскливо и горько, словно она уже потеряла Чан Мина... У них не было необходимости видеться. Непонятно было, зачем они вообще встречались. Но сегодня все переменилось. После того как Ду Инъин сказала ей, что та учительница, которую она считала убитой, жива, она словно вырвалась из плотно закрытого котла. Тяготившее ее чувство вины исчезло. Она почувствовала себя свободной, как птица, парящая в небесах. Оказывается, дела обстояли не так уж печально, все еще можно спасти. Все можно начать снова! Она встала посреди комнаты и, выставив перед собой руки, принялась кружиться. Она не умела танцевать и кружилась неуклюже, но в этом танце выразилась вся переполнявшая ее радость. Кружась по комнате, она заметила висевший на стене портрет Мао Цзэдуна и сказала нараспев: "Председатель Мао, я буду хорошо учиться, все сделаю так, как ты говоришь". Она увидела и мамину фотографию под стеклом и сказала с той же интонацией: "Мама, ты можешь меня простить?" Вечером пришел отец. Внезапно его поседевшие брови изумленно поползли вверх: столик в коридоре был заставлен его любимыми кушаньями. Дочь с сияющим видом сидела за столом, дожидаясь его. Вот уже много дней они ничего не готовили в доме и ели где-нибудь на стороне. Дочь ходила хмурая, вечно чем-то озабоченная. Несколько раз он пытался с ней поговорить, но она угрюмо отмалчивалась. Что же произошло сегодня? - Дочка, что сегодня такое... Ах да! -Он ударил себя по лбу, как будто вспомнив что-то важное, и со смехом сказал: -Я чуть было не забыл. Сегодня же двадцать восьмое число, твой день рождения, верно! - Ну что ты говоришь, папа! Мой день рождения был двадцать восьмого числа в прошлом месяце, он уже прошел! Вернуться в оглавление книги |
| [ Вверх ] | | | ||||||||||||||||||||
|
|
|
|
|
