Rambler's Top100

Главная | Фотоколлекция | Знакомства с азиатками | Гадания И-цзин | Реклама в Интернет
Удивительный Китай - Wonderful China
Удивительный Китай. Необыкновенная культура Китая, древняя история, потрясающее наследие.

*Начало
*Фото-коллекция
*Наше видео
*Китай - цифры и факты
*Путешествие в Китай
*Ваши рассказы
*История
*Литература и поэзия
*Культура и искусство
*Философия
*Религия
*Медицина
*Ушу Китая
*Видео ушу
*Китайская кухня
*Бизнес и торговля
*Каталог сайтов
*Знакомства
*Китайский Гороскоп
*Интернет камера
*Гадания И-цзин
*Проект - Vision


*English










НА ТРОПИНКЕ, УСЫПАННОЙ ЦВЕТАМИ...   Часть первая

Глава 4


Если бы Бай Хуэй снова посетила Чан Мина, когда тот был уже здоров, она забрала бы куртку Ду Инъин, и на том бы дело кончилось. Но случилось так, что Чан Мину стало еще хуже, простуда перешла в воспаление легких, Бай Хуэй вызвала врача,' который делал Чан Мину уколы, и стала каждый день приходить ухаживать за этим одиноким юношей.
Узнав больше о жизни своего нового знакомого, она обнаружила, что одиноким людям всюду приходится тяжело; за такими людьми некому присмотреть, им не с кем разделить житейские обязанности. И Бай Хуэй всячески помогала ему, помогала терпеливо, усердно и от чистого сердца. Чан Мин пытался протестовать, а когда он был не в силах остановить девушку, то лишь беспомощно улыбался и оставлял се в покое.
Бай Хуэй чувствовала, что Чан Мин очень независим. Он как только мог отказывался от услуг, не желая быть в положении человека, который чем-то обязан другим. А Бай Хуэй? Хотя она была безмерно благодарна Чан Мину за то, что он спас ей жизнь, но никогда не заговаривала с ним о своем спасении. Не только потому, что ей не хотелось даже ненароком задеть самолюбие Чан Мина. Губы Бай Хуэй всегда были плотно сжаты, с них никогда не срывались нарочито радушные, лестные другим речи, они никогда не произносили легкомысленных комплиментов.
В этом они были так похожи друг на друга!
Чан Мин проболел больше десяти дней. И хотя молодые люди за это время мало разговаривали, они тем не менее постепенно сблизились. Люди, любящие поговорить, в компании молчунов теряются. А те, кто привык молчать, и без слов понимают друг друга. По тому, как Чан Мин переносил свою болезнь, Бай Хуэй увидела, что он мужественный и волевой человек. Хотя он был еще молод (по его словам, ему шел двадцать третий год), в нем не ощущалось юношеского легкомыслия. У него были сложившиеся взгляды на жизнь, и на вид он казался много старше своих лет. Так было, наверное, оттого, что он рос сиротой. Бай Хуэй очень хотелось побольше разузнать о его жизни. Чан Мин мало говорил о себе. Он сказал только, что работает на тракторном заводе, любит прыгать в высоту, плавать, кататься на коньках и смотреть футбол. Бай Хуэй не стала его расспрашивать, да и какое она имела право совать свой нос в его дела? Она от случая к случаю тоже рассказывала про свою семью. И тоже не любила говорить о том, кем была ее мать. Жизнь матери была для нее свята, она не рассказывала о ней просто так. Ей не хотелось, чтобы отблеск славы ее отца и матери падал и на нее.
Она всегда сидела на стуле, и их разделял маленький круглый столик.

Чан Мин мужественно боролся с болезнью. Его тонкие брови и плотно закрытые глаза чуть заметно подрагивали, пылавшие щеки время от времени вдруг белели, зубы громко стучали, но из груди его не вырвалось даже слабого стона. Только однажды, когда у него был особенно сильный жар, он вдруг в бреду позвал: "Мама", и слеза скатилась по щеке на подушку... Эта картина наполнила сердце Бай Хуэй жалостью. У Бай Хуэй не было матери, но и она, особенно когда болела, тосковала по материнской ласке. А что говорить о Чан Мине, который был совсем один и не имел даже отца!
Видя его страдания, она и сама мучилась. Каждый день, приходя сюда, она надеялась, что Чан Мину стало лучше.
Прошло больше десяти дней, и Бай Хуэй добилась своего. Чан Мин победил свою болезнь: болезненный румянец на его щеках исчез, морщины на лбу расправились -так поверхность озера после долгой бури вновь становится гладкой. На его посветлевшем лице заиграла улыбка, в темных глазах зажглись огоньки. Бай Хуэй вдруг стало казаться, что его глаза что-то скрывают. Ей стало не по себе, сердце ее тревожно забилось. Она невольно стала избегать взгляда Чан Мина.
- Я выздоровел! -сказал Чан Мин.
- Вот как? -Бай Хуэй не подняла головы. Чан Мин ничего не ответил. Бай Хуэй взглянула на Чан Мина: тот, опустив глаза, разглядывал свои руки, сложенные на груди, пальцы его безотчетно отбивали дробь. Казалось, у него не хватало духу посмотреть в глаза Бай Хуэй. В одно мгновение они снова стали чужими друг другу.
Бай Хуэй поспешно схватила термос и пошла к двери.
- Я пойду за горячей водой.
- Не надо,-сказал Чан Мин.
- Это почему же?-спросила она, не оборачиваясь.
- Утром старушка налила мне чайник, он еще полный!

Только тут Бай Хуэй заметила, что у нее в руках наполненный до краев термос; у нее было такое чувство, будто она раскрыла какую-то тайну этого человека. Сердце ее бешено забилось, щеки залила краска. В ее душе все словно перевернулось, и она не могла выговорить даже самые простые слова.
Вернувшись домой, она принялась разглядывать себя в зеркале. Та девушка в зеркале была совсем не похожа на нее. Она стукнула себя по голове: не надо быть такой дурой!


Придя на следующий день проведать Чан Мина, она уже держалась как обычно. Усилием воли она собрала воедино все растерянное во вчерашнем смятении.
И в глазах Чан Мина уже не было прежней скрытности, он вел себя непринужденно и даже старался быть как можно более непринужденным, говорил он тоже мягко, а если иногда и повышал голос, то не нарочно.
Чан Мин уже начал вставать, но был еще слаб. Он сделал, шатаясь, несколько шагов, что казалось неестественным при его крепком сложении, и был вынужден сесть на стул.
Бай Хуэй решила убрать постель Чан Мина и обнаружила в изголовье несколько старых книг. Перелистала одну из них:
обложка оторвана, бумага пожелтела. Она положила книги на стол и сказала:
- Ты еще не сжег эту дребедень? То был перевод рассказа Джека Лондона "Любовь к жизни". Чан Мин бросил на нее взгляд.
- Дребедень? А ты читала эту книгу?
- Зачем мне ее читать, это же буржуазная книга! -Бай Хуэй была последовательна в своих убеждениях.
- Ну а если я тебе скажу, что и Ленин ее читал?
- Ленин? -Бай Хуэй задумалась, но быстро нашла подходящее объяснение: -Наверное, он читал ее, чтобы критиковать!
- Только чтобы критиковать? Кто так сказал?
- Я думаю, наверняка с целью критики!
- Ну а если я тебе скажу, что Ленин очень любил эту книгу? -спросил с улыбкой Чан Мин. Но улыбка в споре может быть истолкована противником как признак слабости.
- Я... я не знаю. Наверное, она может служить хорошим примером отрицательного пособия...-Бай Хуэй смутилась и замолчала, потом взмахнула рукой, словно желая стряхнуть с себя смущение. -Неправильные буржуазные книги нельзя читать, за старье нельзя держаться, потому что...-И опять замолчала: она считала, что не нуждающиеся в доказательствах истины нет необходимости разъяснять и в защиту их не нужно тратить слов. Ей казалось, что отстаивать свою правоту- признак слабости. -Неправильное не нужно...
- Не нужно? Кто так решил?-Чан Мин тоже увлекся спором.
- Революция! -Произнеся это слово, Бай Хуэй еще больше утвердилась в своей правоте. Кто возразит против этого слова? Им можно сокрушить любого. Она с победным видом переспросила Чан Мина:-Что, неверно?
- Красиво говоришь.
- Что ты хочешь этим сказать?
Спор их принял серьезный оборот. Глядя на белое и холодное, как лед, лицо Бай Хуэй, Чан Мин вдруг тоже заволновался. Десять с лишним дней он видел только заботу и внимание Бай Хуэй, а теперь вот столкнулся с се упрямством. Если так пойдет дальше, решил он, отношения недолго и испортить. Он заговорил мягче:
- Я приведу тебе один пример. Сказать: "Мы должны уничтожить всех врагов" -это будет верно? Конечно, верно. Я думаю, против этих слов никто не станет возражать. Но как уничтожить врагов? Убить их всех подряд?
Бай Хуэй молчала. Откуда Чан Мину было знать, что его слова больно ранили Бай Хуэй.
- Их убийство можно не считать ошибкой! -выкрикнула она.
- Но ведь будет уничтожено только тело, -продолжал Чан Мин. -На поле боя это необходимо, даже неизбежно, но в борьбе идей...
- Какая разница, враги но имеют права на жизнь!
- А как отличить врагов от друзей?
- Как отличить? -Она спешно подыскала подходящую фразу. -Все, кто против революции, -враги. Враги против революции!
- Что значит "против революции"? Тогда что же такое революция?
- Все равно, тот, кто против революции, -тот и контрреволюционер! Тут надо конкретно смотреть!
- Если... Я вот приведу еще один пример: если один учитель...
Слова Чан Мина, как раскаленное железо, обожгли ее сердце. .Она вконец смутилась и поспешила переменить тему:
- Нет, нет, пример с учителем плохой, в нем отсутствует классовая оценка. Ведь есть и революционные учителя, и контрреволюционные.
- А что такое контрреволюционный учитель? -Чан Мин нахмурил брови.
- Использовать учительскую кафедру для того, чтобы сеять буржуазный ревизионизм, пропагандировать идеалы буржуазных специалистов, отравлять молодежь, заниматься реставрацией капитализма, -вот что такое контрреволюция! -выкрикнула она.
В ее глазах бушевало волнение, словно на поверхности озера вздымались водяные валы.
- Значит, учителей тоже надо уничтожить?
- Надо! -Она вдруг заговорила словами Хэ Цзяньго. -В революции нужна великая резня, великая буря, нужно железным кулаком разбить врагов революции! Нужно красным террором загнать врагов в могилу!
Чан Мин вскочил, замахал руками. Его лицо, и без того осунувшееся после болезни, побелело так, что на него стало страшно смотреть. Обычно державшийся с Бай Хуэй дружески и покровительственно, сейчас он почему-то не мог сдержать себя.
- Это не революция! Это фашизм! -крикнул он в лицо Бай Хуэй.
Бай Хуэй вздрогнула: ведь такие же слова произнесла та учительница, но сейчас этот упрек бросил ей не враг, а человек, спасший ей жизнь, свой человек.
Старая рапа открылась. Бай Хуэй страдальчески опустила голову...
Чан Мин, прокричав последние слова, тоже замолчал. Ноги не держали его, он одной рукой облокотился на круглый столик, другой закрыл лицо и долго молчал, потом оторвался от стола, медленно прошел в угол комнаты.
- Бай Хуэй! -прохрипел он, будто в горле у него что-то застряло. Он снова осекся и, немного успокоившись, продолжил: -Прости... Я погорячился, наговорил лишнего. Твои слова задели меня за живое... я даже не могу объяснить тебе- почему. Но ты поверь, пожалуйста, что я по-прежнему верю в то, что ты хороший человек. У тебя есть революционный энтузиазм, вера и смелость, но ты все слишком упрощаешь. Извини меня за прямоту: у тебя все мысли составлены из лозунгов, и ты думаешь, что одних лозунгов хватит, чтобы прожить жизнь, а идей марксизма-ленинизма и Мао Цзэдуна, в которые ты веришь, ты ведь толком не знаешь. Делать революцию-это посложнее, чем морить мышей. Если не учиться и не размышлять, а рассчитывать только на энтузиазм и смелость, тогда кажется, что чем громче лозунг, тем он революционнее. Эти лозунги могут оглушить тебя, и ты пойдешь по кривой дорожке... Бай Хуэй, я не хочу тебя учить- этому учит нас история партии. -Он помолчал и заговорил снова: -Я слишком много говорю. Некоторые сочли бы мои слова реакционным резонерством! Для них поднялся уровень воды, и то, что было раньше на виду, теперь оказалось под водой. Нормальное стало ненормальным. Да, я действительно много говорю... Но ты ведь не примешь меня за врага?
Бай Хуэй опустила голову, две короткие косички свесились ей на лицо. У нее мягкие волосы, и косички слегка распушились, словно колоски. Она затеребила край своей курточки.
Потом она встала, попрощалась и ушла, не взглянув на Чан
Мина. Вчера она тоже так же ушла, но тогда у нее было совсем Другое настроение.
Вчера она была беспечным птенцом. Сегодня она была раненой птицей.










Вернуться в оглавление книги
У Вас есть вопросы по повести? Давайте обсудим их на форуме...


Автор книги "На тропинке усыпанной цветами..." - Фэн Цзицай 
Перевод - В. Малявина




  [ Вверх ]
 
Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100