Rambler's Top100

Главная | Фотоколлекция | Знакомства с азиатками | Гадания И-цзин | Реклама в Интернет
Удивительный Китай - Wonderful China
Удивительный Китай. Необыкновенная культура Китая, древняя история, потрясающее наследие.

Главная страница - Литература и поэзия - Монахи-волшебники - Этот рассказ

Тонкий обман

Студент Ли жил в Цзясяне. Он был хороший лютнист. Как - то случайно, проходя по восточному предместью города, он увидел, что рабочие, копавшие землю, нашли древнюю лютню. Ли воспользовался случаем и купил ее задешево.

Стер с нее грязь - она засверкала каким - то необыкновенным блеском. Укрепил струны, стал играть. Чистота ее, звучность были также совершенно необычны. Радости Ли не было пределов. Ему казалось, что он приобрел знаменитую обхватную яшму.

Ли положил ее в парчовый мешок и запер на хранение в потайной комнате, не показывая ее никому, даже самым близким родственникам.

На свою должность в этот город прибыл только что назначенный сюда правитель Чэн. Он послал свой именной листок и сделал Ли визит. У Ли было обыкновенно мало знакомств, но раз начальник первый сделал этот шаг, то Ли ему визит отдал.

Прошло всего несколько дней, а начальник уезда уже пригласил его на вино. Ли пошел лишь после настойчивых просьб со стороны Чэна. Чэн оказался необыкновенно изящным, тонким человеком, совершенно отрешенным от всякой пошлости. Он судил и беседовал, прямо брызгал своим остроумием и образованностью, так что Ли он полюбился, и через день - два он тоже, в свою очередь, загнул листок и сделал ему ответное приглашение. За угощением обоим было очень весело, смеялись и еще более сошлись. С этих пор не было лунного вечера или цветочного утра, чтобы они не провели их вместе.

Так прошел с чем - то год. Как - то случайно Ли увидел в квартире Чэна лютню, обернутую в вышитый мешок. Она лежала на столе; Увидев ее, он сейчас же достал ее из мешка и стал со всех сторон рассматривать.
- Ах, ты тоже в этом понимаешь толк? - спросил Чэн.
- Да не то, чтобы очень, - сказал Ли, - но я всю жизнь любил лютню.
- Как, - воскликнул изумленный Чэн, мы с тобой друзья не первый день. Почему же ты ни разу не дал мне послушать своего отменного искусства?

С этими словами он пошевелил в жаровне, основательно раздул глубокий фимиам и стал упрашивать Ли сыграть какую - нибудь вещицу. Ли из уважения исполнил просьбу.
- Очень, очень высокая рука, - вскричал Чэн. - Теперь я хочу тебе представить и свое ничтожное умение... Не смейся только над мелким колдуном.
И заиграл песню о "Едущем в вихре"... Звуки бурно - бурно помчались, в них зазвучало нечто порвавшее с миром, ушедшее от бренного праха...

Ли почувствовал себя еще более ниспроверженным, чем слушавший его перед тем Чэн, и выразил ему желание служить, как служит учителю ученик.
С этой поры обоих их связала дружбой лютня, отчего их взаимные чувства стали еще прочнее и сильнее.

Прошел еще год, в течение которого Чэн передал Ли полностью все, что умел сам. Тем не менее, когда приходил Чэн, Ли неизменно давал ему в руки свою обыкновенную лютню, все еще не желая обнаружить перед ним своего тайного сокровища.

Однажды вечером они сидели, порядочно захмелев.
- А я знаешь, - сказал начальник, - только что сочинил пьеску. Не хочешь ли послушать?

И заиграл о Сянских женах. Взял глубокий тон тайной скорби: лютня словно плакала. Ли бросился вьфа - жать свое одобрение.
- Досадно, - сказал Чэн, - что нет у нас хорошей лютни. Если бы хорошую лютню достать, то И тон, и звук были бы еще превосходнее!
Ли просиял радостью.
- А у меня, - сказал он, - хранится тут одна лютня, сильно отличающаяся от обыкновенных инструментов... Но раз мне удалось повстречать Чжун Ци, посмею ли я долее скрывать ее в тайнике?

Открыл шкаф и принес лютню вместе с мешком на спине. Чэн отер рукавом пыль, устроил лютню па столе, дал два - три удара по струнам... И ответили ритму тон твердый, тон нежный... Чудесный мастер шел в божество...

Ли слушал его и все время отбивал рукою такт, не переставая.
- Вот что я тебе скажу, - промолвил Чэн, - моя жалкая, мелкая, грубая игра оскорбительна для этого превосходного инструмента. А вот ежели бы дать сыграть на нем моей дубине, хоть разок, - то звук - другой, должно быть, послушать стоило б!
- Как, - удивился Ли, - у тебя, сударь, в женских покоях тоже в этом преуспевают? Чэн улыбнулся.
- Да вот, - сказал он, - то, что я сейчас играл тебе, воспринято мною от "тоненького", как говорится, "государя".
- Экая досада, что это в твоих женских покоях, - сказал Ли, - мне, несчастному, так и не удастся, значит, послушать!
- Ну, - возразил ему на это Чэн, - мы с тобой, как говорится, прошли до семей... В самом деле, не стоит класть тебе запрет из - за внешних условий. Завтра, будь добр, принеси ко мне лютню, я заставлю тебе поиграть, усадив свою эту самую за занавеской.

Ли возликовал и на следующий день побежал к нему, взяв в обхват свою лютню. Чэн устроил угощение, стали весело пить. Немного погодя Чэн унес лютню в комнату, сейчас же вышел и уселся. Тут же Ли увидел в занавеске мелькающий, скрытый, красивый облик.
Миг - и из комнаты полились звуки... Еще немного - и тихо начался струнный рокот... Ли слушал и не знал, откуда это, из какой мелодии, но ощущал душевное волнение и нежность, охватывающую прямо до костей... Душе и жизни, казалось, надо было лететь за какие - то грани и пределы...

Пьеса кончилась, и там опять подошли взглянуть через занавес. Теперь не было сомнений, перед Ли стояла красавица лет двадцати с чем - то, и такая, что называется, отделившаяся от современного...

Начальник взял большой белый кубок и просил Ли осушить его. В это время там, в комнатах, перестроили лады и заиграли теперь оду приволью. У Ли вся душа была охвачена смятением, передавшимся и его телесным ощущениям. Он лил и пил. Упившись выше меры, вышел из - за стола и начал прощаться. Затем просил отдать ему лютню.
- Вот что, - сказал начальник, - ты пьян: как бы тебе не споткнуться. Свалишься еще, тогда гляди. Сделай милость, пожалуй ко мне завтра еще раз. Я велю тогда моей теремной половине выложить тебе все, в чем она "гораздо сильна".

И Ли пошел домой.
На следующий день он явился к начальнику, но нашел в его помещении полную тишину, какое - то безлюдье. К дверям вышел один очень старый сторож.
- В чем дело? - спросил Ли.
- Да вот о пятой страже забрал всю семью и уехал, а зачем, не знаю. Сказал только, что вернется, вероятно, дня через три.
Ли пошел к указанному сроку караулить. День уже склонился к вечеру, а никаких признаков и никаких сведений не было. И приказные, и сторожа не знали, что и думать.

Доложили по начальству. Начальство явилось, взломали замки, заглянули в комнаты. Комнаты оказались совершенно пусты. Стояли лишь диваны и столы.

Поехали довести об этом до сведения высших властей губернии: там тоже не понимали, что все это значит и как это объяснить.

Потеряв свою лютню, Ли разрушил себе и пищу, и сон. И вот, не стесняясь дальностью расстояний, он поехал на родину Чэна наведаться в его семью, хотя это и было за несколько тысяч ли.

Чэн был уроженец страны Чу. Три года тому назад он, что называется, "пожертвовал" деньги, и за это ему дали должность в Цзясяне. Теперь Ли, имея в руках все сведения о его фамилии, имени и т. д., явился в родные веси Чэна и стал там повсюду наводить справки. Оказалось, что в Чу такого лица вовсе и не было.

Затем ему сказали, что там жил некий даос Чэн, большой мастер играть на лютне. Про него говорили также, будто он обладал секретом творить золото. Года три тому назад, - сообщалось теперь Ли, - даос вдруг исчез из виду, так что уж не этот ли он человек и есть.
Ли стал после этих сообщений внимательно прослеживать год рождения даоса, его наружность, лицо, все совпадало, как друг с дружкой две губы. Ошибки не было. И Ли теперь понял, что даос принял назначение единственно ради лютни.

Да! Знали друг друга, дружили больше года, а о музыке даже не заходила речь. Еще немного - и появилась лютня. Дальше еще - и выложил человек свое умение. Еще, еще - и ослепил человек своего друга красотой женщины...

Целых три года так исподволь да помаленьку просачиваться и долбить...
Страсть даоса была посильнее, чем страсть Ли.

В Поднебесной земле обманы и шантажи творятся на много ладов, но то, что выкинул даос, из всех таких историй является тонким обманом, изящным.



Комментарии переводчика

...приобрел знаменитую обхватную яшму. - То есть большую, особой формы яшму, из-за которой в удельном Китае совершались неслыханные жестокости, чудовищные злодейства.

...раздул глубокий фимиам...-То есть возжег курильную свечу, сделанную из благовонных смол и зажигаемую в часы чтения великих книг или удовольствия, близящегося к культу.

Высокая рука - рука мастера.

Не смейся только над мелким колдуном. - Намек на рассказ в "Истории трех царств" о Чжан Хуне, которого за большой литературный талант его последователи назвали великим колдуном.
"Я, - писал ему земляк его и почитатель Чэнь Линь, - когда вижу вас, то все думаю: вот как относится мелкий колдун к крупному".

И заиграл песню о "Едущем в вихре"... - "Едущий в вихре" - образ из даосских притчей о сверхчеловеке, овладевшем вихрем, как конем, и мчащемся на ветре в бесконечные дали.

И заиграл о Сянских женах - то есть о женах древнего государя Шуня, оплакивавших его смерть на берегах реки Сян.

...мне удалось повстречать Чжун Ци... - Древний мастер игры на цине Юй Боя повстречал Чжун Цзыци и сыграл ему одну из своих вещей.
" - О, какие там высокие, высокие, далекие, вечные горы, - воскликнул Чжун, в точности угадав настроение играющего.
Юй сыграл еще.
- Течет, течет вода и уходит в неизвестные реки, - продолжал Чжун - и опять попал прямо в душу играющего".
Когда Ч жуй умер, Юй разбил свою лютню, не для кого было играть. С тех пор истинного друга литературно величают "понимающим мелодию".

Сыграть на нем моей дубине - то есть моей жене. Русский перевод приблизительно передает уничижительное (но исключительно с точки зрения литературной и вообще вежливой проформы, не принимаемой, конечно, всерьез) китайское выражение "человек, сделанный из дикого терновника", соответствующее реальному: моя жена. Обратное явление вежливого восхваления чужой жены, в той же самой литературной форме эвфемизма, не имеющего реального значения, наблюдаем в словах: "прекрасное зало", то есть прекрасная ваша половина, появляющаяся в роли хозяйки в зале.

...от "тоненького", как говорится, "государя". - Древний поэт Дунфан Шо (II в. до н. э.) на званом обеде у государя запрятал себе в рукав лакомый кусок. Это было замечено. "Это я, знаете ли, для моего тоненького государя - повелителя" (то есть для моей женушки). Впрочем, есть писатели, отрицающие такое понимание анекдота и считающие слово Сицзюнь (тоненький государь) собственным именем жены поэта.

...так и не удастся, значит, послушать! - В патриархальном Китае жена вообще не смела появиться ни перед каким мужчиной, исключая братьев и самых близких родственников.

...прошли до семей... - То есть мы подружились так, что и семьи наши друг другу открыты, словно родственникам.

...за занавеской, - Верность патриархальному принципу отчуждения женщины доходила в старом Китае до лицемерия. Так, про знаменитую престарелую царицу Цыси, умершую в 1908 г., говорили в декретах: "Изволили слушать из - за занавеса то - то и то - то..."

...отделившаяся от современного... - То есть выделяющаяся из всех.

Большой белый - то есть кубок с вином.

...заиграли теперь оду приволью. - "Ода чувству приволья" - любимая тема китайских поэтов, перелагаемая, как видно, часто и на музыку.

О пятой страже - около пяти часов утра.

...уроженец страны Чу. - То есть провинции Хубэй в Южном Китае, до которой из Шаньдуна действительно довольно далеко, что при патриархальных, архаичных способах передвижения и очень чувствительно.

Цзясян - уезд в Шаньдуне.

...обладал секретом творить золото. - То есть занимался алхимией. Огромная алхимическая китайская литература живет, по - видимому, идеями средневековья, которые нам (вероятно, лишь временно) кажутся абсолютно химерическими и даже абсурдными. Жития алхимиков - подвижников ("святых") небожителей - увлекательнейшие страницы даосской патрологии, доселе не извлеченной еще по - настоящему из китайской иероглифической оболочки.




Вернуться в оглавление сборника "Монахи-волшебники"
Написать свое мнение на форуме !

Текст воспроизводится по изданию: Пу Сунлин. Рассказы о людях необычайных. М., 1988.
Последнее, наиболее полное комментированное и иллюстрированное издание новелл Пу Сун-лина в переводах В. М. Алексеева находится на сайте "Петербургское востоковедение"
(с) В. М. Алексеев, перевод, 1988
(с) Центр "Петербургское Востоковедение", 2000

 
Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100