Rambler's Top100

Главная | Фотоколлекция | Знакомства с азиатками | Гадания И-цзин | Реклама в Интернет
Удивительный Китай - Wonderful China
Удивительный Китай. Необыкновенная культура Китая, древняя история, потрясающее наследие.

Главная страница <<< Культура и искусство Китая <<<

Искусство Китая 14–18 веков

Монгольское нашествие принесло стране огромные бедствия и разрушения. Почти на девяносто лет с конца 13 века в Китае воцарилась династия Юань, а вся огромная его территория оказалась подчиненной чужеземной власти. Сгорели прекрасные дворцы и храмы, были разграблены и уничтожены художественные ценности. Настроения тоски и уныния, ностальгии по прошлому стали господствующими в среде художников. Хотя монгольские правители стремились привлечь ко двору выдающихся ученых, поэтов и живописцев, далеко не все принимали их приглашения. Крупнейшие художники разбрелись по стране, нашли прибежище в южных провинциях. Оглядываясь на достижения великих мастеров периода Сун, они культивировали старину, достижения прошлого. Однако в искусство вносили свои новые чувства, переживания. Многие картины приобрели иносказательный смысл. Через привычные образы природы художники говорили зрителям о наболевших и злободневных проблемах. Особое значение приобрели каллиграфические надписи, таящие в себе намек, скрытый подтекст. Эти надписи, украшающие свитки, зачастую были символами, понятными только посвященным. Сами изображения тоже были символичны. Чаще всего изображался бамбук, гнущийся под напором ветра. Он олицетворял стойкого духом, благородного человека, способного выдержать натиск судьбы.

Самым лиричным и тонким живописцем юаньского периода был Ни Цзань (1301–1374), каллиграф и поэт, проведший жизнь вдали от двора, в провинции. Изучая природу, он искал способ выразить через нее дух своего времени. Пейзажи его, написанные на мягкой, пористой, белоснежной бумаге черной тушью, просты и немногословны. В них обычно изображаются группы деревьев и островки, затерявшиеся в водных просторах. Тонкой и изящной линией воссоздает мастер хрупкую и прозрачную чистоту осенних далей, всегда овеянных настроениями печали.

Наиболее крупными среди придворных живописцев 14 века были Чжао Мэнфу и Жэнь Жэньфа. Стиль их творчества определялся вкусами придворной знати, с ее тяготением к ярким краскам, бытописательству. Художники создали ряд живых и достоверных картин, изображающих монгольских всадников, лошадей в конюшне или на водопое. Так постепенно живопись, начиная с 14 века, утрачивала свое единство, разделялась на многие направления.

Период Мин (1368–1644), начавшийся после того как Китай, сбросив чужеземное владычество, снова стал самостоятельной державой, очень сложен и противоречив. В 15–16 веках страна переживает пору экономического и духовного расцвета. Растут вновь города, возникают новые великолепные архитектурные ансамбли, огромным разнообразием отличаются изделия художественных ремесел. Но уже к 17 веку империя приходит в упадок. В 1644 году страну захватили маньчжуры, правившие до 1911 года. С воцарением маньчжурской династии Цин начался постепенный спад в экономическом и культурном развитии Китая. Конфуцианство – это древнее учение о правилах жизни человека с его чинопочитанием и регламентацией всех сторон жизни, – выдвинутое в качестве ведущей идеологии, также стало известным тормозом в развитии науки и искусства.

Художественная жизнь Китая времени позднего средневековья отразила всю сложность развития культуры периодов Мин и Цин. Особенно остро противоречия времени проявились в живописи. Официальные круги ориентировали художников на подражание прошлому. Вновь открывшаяся Академия живописи пыталась насильственно возродить былой блеск искусства периодов Тан и Сун. Ни одна эпоха не оберегала с такой ревнивой тщательностью традиции прежних веков. Художники были скованы предписаниями тем, сюжетов и методов работы. Непокорные подвергались суровым наказаниям. Однако ростки нового все же пробивали себе дорогу. На протяжении почти шести веков господства династий Мин и Цин в Китае работали многие талантливые живописцы, пытавшиеся внести в искусство новые веяния. Уже в период Мин стали складываться многочисленные художественные школы вдали от столицы, на юге страны, где мастера испытывали меньшее давление официальной власти. Представителем одной из них в 16 веке был Сюй Вэй. В его картинах ощущается стремление нарушить созерцательную гармонию традиционной живописи. Его линии кажутся нарочито грубыми и резкими, широкая кисть, насыщенная влагой, словно не зная преград, блуждает по бумаге, ложась на нее тяжелыми каплями и создавая иллюзию спутавшихся на ветру ветвей бамбука или легкими штрихами обрисовывая его гладкий ствол. Однако за нарочитой небрежностью ощущается большое мастерство художника, умение в случайных формах уловить скрытые закономерности природы.

В последующие века это новое направление обозначилось еще более определенно. Известный под прозвищем «Блаженный горный отшельник» художник Чжу Да (1625–1705), продолжатель традиций художников секты Чань и ушедший в монахи после завоевания страны маньчжурами, в своих небольших, но смелых и дерзновенных альбомных листах, где изображена либо нахохлившаяся птица, либо сломанный стебель лотоса, еще дальше отходит от традиционных образов Сюй Вэя.

Из жанров позднего средневековья наибольшую свежесть восприятия сохранили те, где изображались цветы и травы, птицы и животные. В 17 веке одним из самых известных живописцев был Юнь Шоупин (1633 – 1690). Используя так называемую «бескостную», или «бесконтурную», манеру, он старался выявить структуру и обаяние каждого растения – пышность пиона, нежность трепещущих на ветру маков, – довести до зрителей их аромат и осязательную прелесть.

Творчеством этих мастеров, конечно, далеко не исчерпывались новые поиски живописи периодов Мин и Цин. Важную роль в 16–18 веках начали играть бытовая живопись, книжная гравюра, тесно связанные с расцветом новых литературных произведений – романа и драмы. В них отразился возросший интерес к частной жизни человека, к его интимным переживаниям. Наиболее яркими представителями бытописательной живописи были Тан Инь и Чоу Ин, работавшие в 16 веке. Хотя их творчество тоже опиралось на традиции предшествующих периодов, они сумели создать новый тип свитков-повестей – не только занимательных, но и проникнутых большим поэтическим очарованием. Работая в тщательной манере «гун-би», Чоу Ин тончайшей кистью вырисовывал мельчайшие детали одежд, интерьера, убранства. Особое внимание уделял он гармонии жестов и поз, так как именно через них передавал оттенки разнообразных настроений.
К внутреннему миру человека художники позднего средневековья подошли ближе и в портретной живописи. Среди разнообразных портретов 16–18 веков значительное место заняли посмертные портреты знати, связанные с обычаями почитания предков и ведущие свое начало еще с глубокой древности. Характер средневековых китайских портретов был определен физиогномикой – учением о соответствии черт лица с судьбой человека, зависящей, в свою очередь, от расположения планет, под которыми он родился. На основе этого учения была разработана целая система правил изображения каждой части лица и ее соотношений с другими. В торжественности и неподвижности культового погребального портрета отражалась вся средневековая система конфуцианского воспитания: строго фронтальные фигуры портретируемых полны достоинства, приобщенные к вечности, замкнутые лица лишены печати житейской суетности, неподвижный, суровый взгляд устремлен вдаль. Но художник всегда зорко подмечал характерные особенности того или иного лица. Об этом говорят такие портреты 16–18 веков, как «Портрет ' жены сановника», «Портрет патриарха Чан Мэй лаоцзы». Они подкупают непредвзятостью и правдивостью, с которой художник фиксирует в лицах своих героев приметы усталости, возраста, житейской мудрости, надменной властности. В целом даже в пору кризиса феодальной культуры китайская живопись не утратила своей жизнеспособности. Но все же не живопись, а зодчество и прикладное искусство определили значительный вклад позднего китайского средневековья в мировое искусство. Судьба этих видов искусства сложилась более благополучно, чем судьба живописи. Именно в них ярче всего выявилось мастерство чеканщиков, керамистов, резчиков по дереву, ваятелей.

Расцвет зодчества и неразрывно с ним связанного декоративного искусства начался в Китае после изгнания завоевателей. Период Мин – время бурного градостроительства, рождения больших и торжественных архитектурных ансамблей. Строительство велось по всей стране. За короткий срок были отстроены и украшены первая, а затем и вторая императорские резиденции – Нанкин и Пекин. В городах Ханчжоу и Сучжоу возникли новые, замечательные своей живописностью и разнообразием садово-усадебные комплексы с их неожиданными переходами, затейливыми мостами, скалами и тихими водоемами, резными беседками и галереями.

Пространственный размах и живописность, отличающие зодчество периода Мин, особенно явственно ощущаются в облике Пекина (по-китайски Бэйцзин – «Северная столица»). С 1421 года этот город стал постоянной столицей Китая и был оформлен как парадный дворцовый комплекс. Весь строительный опыт прошлого сосредоточился в его планировочном замысле. Огромное пространство города было продумано в композиционных ритмах, как продумывалась пейзажная картина. Правила древности, которыми руководствовались зодчие, заключались в том, что прямоугольный план столицы отличался почти математической правильностью и ясностью. Все важнейшие сооружения были обращены фасадом к югу, а весь город из конца в конец с юга на север пересекала широкая прямая магистраль. Растущая столица была задумана и как мощная крепость. Массивные кирпичные стены (до 12 метров высотой) с монументальными башенными воротами окружали ее со всех сторон. Но симметрия и четкость плана не вносили в облик Пекина сухости или монотонности. Тонко учитывались и все особенности природного рельефа. Парадность прямых магистралей соотносилась с живописностью тенистых парков, вольными линиями озерных берегов и заросших деревьями холмов. Разрастаясь, город включал в себя и новые ансамбли. В 1564 году к древнейшей его части, «Внутреннему городу», с юга был приращен также прямоугольный в плане «Внешний город», обнесенный своими стенами. Их соединили ворота и сквозная главная магистраль. Вокруг Пекина, в живописных его окрестностях, в свою очередь выросли многие загородные комплексы храмов и дворцов, пагод и погребений.

Основным ансамблем, расположенным в центре «Внутреннего города», был огромный «Императорский город», растянувшийся на многие километры, замкнутый кольцом стен с могучими воротами. Внутри него располагался «Запретный город» (ныне превращенный в музей), также обнесенный стенами и окруженный рвом с водой. Это и был Императорский дворец, куда могли попасть только избранные. Дворец представлял собой не одно здание, он разделялся на несколько частей. Широкие площади, мощенные светлым камнем, изогнутые каналы, закованные в белый мрамор, яркие и торжественные павильоны, поднятые на террасы, раскрывали свое сказочное великолепие перед взором тех, кто, пройдя сквозь ряд массивных крепостных ворот, начиная от ворот Тайхэмэнь («Ворота небесного спокойствия»), проникал в пределы дворца. Парадная часть ансамбля состояла из анфилады площадей, соединенных друг с другом лестницами, воротами, павильонами. Весь же «Запретный город» с многоцветными крышами дворцов, тенистыми садами и двориками, коридорами и беседками, бесчисленными переходами и боковыми ответвлениями представлял собой своеобразный город в городе, в глубине которого прятались покои императорских жен, увеселительные сооружения, театральная сцена и многое другое.

Самые важные церемониальные сооружения Императорского дворца располагались на северо-южной магистральной оси Пекина. В стройном порядке чередовались друг за другом залы, где императоры Китая устраивали приемы и выслушивали донесения. Это были прямоугольные в плане павильоны, поднятые на террасы и увенчанные двухъярусными крышами, крытыми золотистой черепицей. Каждое из зданий имело свое название. Главное из них, Тайхэдянь («Павильон высшей гармонии»), отражает все самые характерные особенности деревянной архитектуры средневекового Китая. Нарядность, яркость, легкость сочетаются в этом сооружении с простотой и ясностью форм. Высокие лакированные красные колонны, укрепленные на многоступенчатой беломраморной платформе, пересекающие их балки и ветвистые многоцветные кронштейны – доугун служат основой всей конструкции. На них покоится огромная двухъярусная крыша, предохраняющая здание от зноя и непогоды. Плавно изогнутые углы этой крыши придают всему зданию ощущение особой праздничности. Торжественность его подчеркивает и красота обширной резной террасы, на которой возведены друг за другом два следующих парадных зала.

Храмы Пекина также располагались большими комплексами. Величественный Тяньтань («Храм неба»), возведенный в 1420–1530 годах во «Внешнем городе», состоит из ряда зданий, выстроившихся друг за другом на обширном пространстве и окруженных кольцом зелени. Это два храма и беломраморный ступенчатый алтарь, на котором совершались жертвоприношения. Грандиозный храмовый ансамбль был связан с древнейшими религиозными обрядами китайцев, почитавших небо и землю как дарителей урожая. Это отразилось и в своеобразии архитектурного замысла. Круглые террасы алтаря и синие конические крыши храмов символизировали небо, тогда как квадратная в плане территория ансамбля – землю. Несмотря на иную форму сооружений, чем в «Запретном городе», и здесь господствовал тот же анфиладный принцип их расположения. Зритель, проходя весь долгий путь от ворот к храмам сквозь строй белых резных арок, постепенно вживался в ритм ансамбля, постигая красоту каждого сооружения.

Самое высокое здание Циняньдянь («Храм молитвы за богатый урожай»), увенчанное густо-синей трехъярусной конусообразной крышей, вознесено на тройную беломраморную террасу. Малый храм с одноярусной крышей как бы вторит этому сооружению, повторяя его форму.

Небывалый пространственный размах ощущается и в погребальном комплексе минских императоров Шисаньлин («13 гробниц»), сооруженное близ Пекина в 15–17 веках. Путь к этим погребениям оформлялся с особой торжественностью. Он начинался издалека и был отмечен рядом ворот и арок, которые, в свою очередь, подводили к огромной Аллее Духов длиной 800 метров, обрамленной с двух сторон монументальными каменными статуями стражей покоя усопших – двадцатью четырьмя фигурами животных и двенадцатью фигурами чиновников и воинов. Сами погребения включали в себя множество сооружений: могильный курган с подземным дворцом, полным сокровищ, храмы, башни, арки. Расположенные у подножия гор суровые и монументальные здания живописно включались в окружающий ландшафт.

Китайское зодчество 15–17 веков полно величия. В архитектуре последующих столетий оно еще сохраняется, но постепенно берет верх нарастающая тяга к пышности, обилию декоративного убранства. Курильницы и вазы, резные ворота и парковая скульптура становятся неотъемлемой частью многочисленных комплексов. Изощренная затейливость отличает оформление загородного императорского дворца Ихэюань («Сад безмятежного отдыха») с его изгибающимися легкими сквозными галереями, арочными мостами, перекинутыми через водоемы, причудливыми беседками и пагодами из фарфора, меди, дерева и камня. К 19 веку в архитектуре появляется излишняя перегруженность деталями, росписями. 19 век – заключительный этап развития средневекового зодчества Китая.

Китайский народ, с его трудолюбием, богатой фантазией и тонким декоративным чутьем, создал на протяжении эпохи средневековья неисчислимое множество предметов художественного ремесла. Заслуженной мировой славой пользуются старинные изделия из китайского фарфора, резного камня, лака, дерева, кости. Уже в давние времена они были предметом экспорта, ими украшались дворцы европейских правителей, их копировали, им подражали в разных странах. В китайском быту они также находили самое широкое применение. Прикладное искусство в Китае было связано со всеми сферами жизни – с религиозными обрядами и торжествами, со сложным церемониалом придворной жизни и с нуждами населения огромных городов. Оно было необходимо при украшении дворцов, парков, любой детали архитектурного ансамбля. Мастера Китая научились выявлять и обыгрывать природные качества самого материала, использовать в художественных целях его вязкость или твердость, гладкость или шероховатость поверхности, расположение пятен и игру цветов.

Мастера китайского средневековья переняли от древности многие технические и декоративные приемы. Однако, вместе с изменением вкусов и потребностей, на протяжении другой исторической эпохи появился целый ряд новых видов и техник художественного ремесла. В период Тан, например, получили распространение изделия из фарфора и высококачественной керамики, прообразом которых были изделия из белой глины. Появлению первых в мире фарфоровых изделий в Китае способствовали богатые залежи фарфорового камня (естественного соединения полевого шпата и кварца) и местной глины – каолина. Соединение их позволило мастерам достичь удивительной пластичности и сплавляемости глиняной массы. Но важны были не только материалы. Сама сложность технологии свидетельствовала о высоком и разнообразном уровне знаний уже в ту далекую пору. Фарфоровые составы, прежде чем смешиваться, проходили длительную техническую обработку (дробление для камня, промывку и гниение в воде для глины). Отформованные изделия просушивались около года, обжиг производился несколько дней при температуре, достигающей 1400 градусов. Учитывалось все: изменение цвета красителей в печах, разрывы глины, затеки краски. Каждый из фарфоровых предметов средневекового Китая исполнялся не как предмет ремесла, а как самостоятельное и ценное художественное произведение, выполненное с таким же вдохновением и свободой, как и произведения скульптуры или живописи. В 7–8 веках самыми знаменитыми были печи в Синьчжоу (провинция Хэбэй), поставлявшие белоснежные фарфоровые сосуды к императорскому двору. Высоко ценилась и танская керамика, покрытая серо-голубой или трехцветной глазурью с примесью окиси меди, железа и марганца, дававших сочетания янтарно-желтых, зеленых и коричневых цветов. Формы танской керамики, массивные и округлые, хранили в себе ясность и монументальную силу древних изделий. Вместе с тем они никогда не были однообразными. Широкие связи Танского государства со многими странами Востока сказались в разнообразном украшении сосудов то лепными медальонами, то зооморфными (звериными) мотивами. Порой стройные кувшины с крышками в виде птичьих голов подражали формам иранских сосудов.

Керамика 11–13 веков еще более многообразна по сравнению с танской. Здесь ощутим тот же процесс изменения стиля, что и в живописи. Яркость полив и некоторая тяжеловесность форм сменились в период Сун изысканной простотой однотонных глазурей, легкостью и нежностью форм. Хотя в это время усовершенствовался процесс изготовления фарфоровой массы, эта эпоха подлинного расцвета китайской керамики, выполненной из высококачественных сортов глины.

Каждый из предметов сунской керамики неповторим. Простота, а порой и кажущаяся небрежность – затеки краски или не покрытый глазурью край, равно как и сетка мельчайших трещин на поверхности сосуда, – являлись результатом глубокой продуманности, огромного опыта и технического мастерства. Сунские керамисты были такими же поэтами, такими же тонкими знатоками природы, как и живописцы. Стремление к естественности, желание постичь душу самой природы, проникнуть в ее сокровенные тайны, отличают изделия этого времени. Не случайно наиболее распространенными среди предметов керамики периода Сун были сосуды, покрытые однотонными серо-зелеными и серо-голубыми глазурями, также богатые оттенками, как и монохромная живопись. Мягкие и спокойные по цвету сосуды печей Лунцюань-яо, Гэ-яо и Гуань-яо подражали полудрагоценному камню нефриту, который в Китае считался священным. Они привлекали своим благородством, неуловимой игрой оттенков, неброскостью матовых глазурей, осязательной прелестью форм. Струящиеся линии контура напоминали то бутон цветка, то плод тыквы, то персик. Пятна на поверхности подчеркивали свободу и живописность изделий. Легкие, словно тающие узоры цветов и птиц, выгравированные керамистами тонкой иглой, еще больше сближали керамику с живописью. Близки к монохромным сунским картинам и керамические изделия печей Цычжоу-яо, расписанные по черепку цвета слоновой кости свободными штрихами коричневой краски.

Периоды Тан и Сун – время расцвета многих видов декоративно-прикладного искусства. Мебель, вышивка, бронзовые сосуды, серебряные зеркала – все предметы художественного ремесла стоят на очень высоком уровне искусства. Ткачество как бы подхватило эстафету живописи. Широкую известность в странах Востока приобрели сунские ткани «кэ-сы» (резаный шелк). Их узоры, богатые оттенками, изысканные по композиции, выполнялись по моделям знаменитых художников и зачастую воспроизводили образцы классической живописи. В обиход знати периода Сун наряду с картинами вошли и тканые картины – свитки.

В эпоху позднего средневековья вместе с ростом городов и потребностей городского населения еще больше расширился круг тем и образов прикладного искусства. Они были почерпнуты из литературы и театра, сказок и стихов. На первое место среди изделий 15–18 веков выдвинулся фарфор, производство которого достигло невиданных ранее размеров. Если в крупнейшем центре фарфорового производства – Цзиндэнжэне в начале 15 века было всего лишь пятьдесят печей, то к 16 веку их уже насчитывалось триста.

Мастера фарфоровых изделий периода Мин ставили перед собой уже иные цели. Их отличие от сунского фарфора в многоцветности. Белоснежная поверхность изделий использовалась как живописный фон, на котором располагались растительные узоры, пейзажи, жанровые композиции. Яркость и декоративная нарядность пришли на смену изысканной простоте сунских монохромов. Мастера изобрели и новые красители. Открытием стало появление сине-белого фарфора, расписанного под глазурью кобальтом, богатых оттенками цветных свинцовых глазурей, трехцветных и пятицветных. С середины 15 века роспись кобальтом стала сочетаться с яркими надглазурными красками – зеленой, желтой, красной, что дало название росписи «доу-цай» («борьба цветов»).

Расцвет фарфорового производства наблюдается и в 18 веке. Он связан с ростом морской торговли и увеличением вывоза товаров во многие страны мира. Фарфоровые изделия периода Цин не случайно были столь притягательными для жителей других стран. Они отличались звонкостью, необыкновенной чистотой и белизной черепка, узорчатостью и изобретательностью в выборе форм и сюжетов.

В Цзиндэнжэне, главном фарфоровом центре, производились и черные гладкие сосуды, и сосуды, расписанные сверкающими эмалями. Пейзажи, цветы и птицы, кони и звери, легенды и бытовые сцены – все входит в поле зрения художников, превращающих свои изделия порой в своеобразные картины.

Большой нарядностью отличались и изделия из перегородчатой эмали, своими переливчатыми узорами напоминающие парчу или вышивку. Начиная с периода Мин, эта техника получила в Китае широкое распространение. Из перегородчатой эмали изготовлялись многие предметы быта знати – курильницы и вазы, шкатулки и блюда. Производство эмалей требовало большой точности и тщательности. Мельчайшие узоры из гибкой проволоки напаивались на латунную основу, а образовавшиеся крошечные ячейки заполнялись жидкими разноцветными эмалями. Готовые после обжига и полировки изделия приобретали ювелирную завершенность, привлекали богатством фактуры. Тонкая проволочная сетка, сочетаясь с голубизной и яркостью узоров, мерцала нежными золотыми жилками, придавая поверхности изделий еще большее сходство с тканью. Эмали не утратили своего высокого качества и в период Цин.

Огромным спросом, наряду с перегородчатой эмалью, в 15–18 веках пользовались и предметы из красного резного лака – прочного, нарядного, не боящегося влаги. Длительный процесс нанесения на дерево, металл или бумажную массу сока лакового дерева позволял резчикам использовать слоистость фактуры для выявления сложных светотеневых эффектов, бархатистости фона. Резные лаки периода Мин отличались особой гладкостью и сочностью узоров, крупным рисунком растений и цветов.

Виртуозной техники достигли китайские мастера 15–18 веков и в резьбе по камню. Из горного хрусталя, нефрита, халцедона и яшмы создавались печати, вазы, настольные экраны, принадлежности для письма.

Ткани и вышивки периодов Мин и Цин красочностью и нарядностью узоров дополняли и как бы оттеняли декоративные свойства мебели и фарфора. Замечательные своей композиционной завершенностью, вышитые картины воспроизводили пейзажи, жанровые сюжеты.

Многообразие форм и техник китайского прикладного искусства 15–18 веков поистине неисчерпаемо. Прикладное искусство этой поры имело очень важное значение, развивая лучшие художественные традиции китайской культуры.


 
Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100